Дионис преследуемый

Платон полагал, что настоящий политик, коим и является царь, находится выше любых законов, поскольку единственное значение имеет величие стоящей перед ним задачи. Философ допускал применение радикальных мер, включая казни и изгнания, если это требовалось для улучшения государства. Он даёт чёткое определение политики, заключая, что она не является ни юриспруденцией, ни ораторским искусством, ни военным делом. Политика, по Платону, это особое знание власти над людьми. Политика представляет собой царское искусство — способность ткать из отдельных нитей-индивидуумов ковёр человеческой жизни и государства. Царь — всегда знающий. Можно вывести, что он философ, но философ чрезвычайно необычный, а потому его следовало бы назвать софосом (sofos), указав на отличие того, кто лишь стремится обрести мудрость от того, кто уже её обрёл. Платон делит все искусства на два вида: познавательные и практические, подчёркивая, что царю более подобает искусство познавательное, которое, в свою очередь, включает в себя две области: повелевающую и рассудительную. Искусство царствовать принадлежит повелевающей области познавательного искусства. Если в начале времен, когда божественный порядок не был попран, цари приходили к достойным народам земли, то сейчас, в конце Манвантары, грядёт правитель, держащий в руке серп. «Пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела» (Откр.14:15).

Почему кормчий удаляется? Не можем ли мы предположить, что его правлению положен свой срок? Весьма интересно рассмотреть отношения между царём и его преемником, описание которых даёт Р. Грейвс в «Мифах Древней Греции»: «Царь царствовал до летнего солнцестояния, когда солнце достигало своей самой северной точки и останавливалось, после чего танист убивал царя и занимал его место, остававшееся за ним все время, пока солнце перемещалось к югу, к точке зимнего солнцестояния. Эта взаимная ненависть усиливалась еще и потому, что танист вступал в брак с вдовой своего соперника. Аналогичная вражда возникла между царями-соправителями аргивян, которые царствовали в течение великого года и ссорились из-за Аэропы так же, как Акри-сий и Прет спорили из-за Данаи. Миф об Иезекии, который был на грани смерти, когда, в знак расположения к нему Яхве пророк Исайя добавил десять лет к сроку его царствования, передвинув солнце на десять Ахазовых ступеней (4 Цар. 20.8,11 и Ис. 38.7, 8), предполагает наличие древнееврейской или филистимлийской традиции, в соответствии с которой царь после принятия календарной реформы, вызванной переходом на цикл Метона, получил право продлить срок царствования до девятнадцати лет, а не погибать по истечении девятого года. Возможно, что и Атрей в Микенах получил такую же отсрочку».

Таким образом, мы возвращаемся к вопросу, заданному много ранее «Кто есть вернувшийся кормчий у Платона? И точно ли возвращается тот, кто уходил?»

У Гераклита «Молния кормчий всего». Молния, солнце, Логос, огонь — не терпят пределов, а потому выходят за них, повергая закон, дионисически нарушая меру. Кормчий вселенной, неведомое божество, о котором люди знают ничтожно мало (но, узнай они немного больше, эта истина стала бы для них невыносимой), удаляется, ибо приходит конец его правления. Удаляется, дабы не исполнилось пророчество «Бог убил бога», — как писал Фридрих Ницше в своих дневниках. Удалившись, он ещё может наблюдать, но, вопреки Платону, мы говорим, что возвращается уже не он. В конце Манвантары приходит иное. О нём нельзя прочесть ни у Платона, ни у Отцов Церкви. Иное отменяет вереницу сменяющих друг друга правителей. В данный момент уместно повторить слова Ясперса: «Здесь мысль достигает трансценденции как совершенно иного, вполне понимая его как неслыханное». С немалым для себя риском, мы назовём иное Радикальным Субъектом и поставим философское многоточие...

Добродетельный Г рад аль-Фараби