Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России

Благодаря вмешательству сэра Каннинга Бедр-Хан-Бек был пойман и сослан на Кипр, несторианам было позволено вернуться в их прежние жилища, Патриарх был восстановлен в своем сане, большинство детей несториан, которые были похищены и силой обращены в магометанство, были выпущены на свободу[900]. На аудиенции, состоявшейся 23 марта 1844 г., султан заверил Каннинга: «Отныне христианство не будет поругаемо в моих владениях и христиане никоим образом не будут преследоваться по религиозным мотивам»[901]. С тех пор «несториане не переставали обращаться к Англии с воззваниями о помощи»[902].

Каннинг и Англо-прусская епископия в Иерусалиме. К одному из важнейших направлений британской дипломатии на Ближнем Востоке относилось дипломатическое покровительство протестантским миссионерам на Христианском Востоке, поддержка учрежденной в 1841 г. англо-прусской епископии в Иерусалиме, а после 1850 г. и протекторат над британскими подданными и протестантами в Османской империи.

Учреждение епископии явилось результатом преимущественно британской политики на Востоке, хотя современники возлагали ответственность за этот шаг на прусского монарха Фридриха-Вильгельма IV[903], который летом 1841 г. командировал в Лондон X. К. Бунзена[904] для обсуждения возможности создания в Палестине епископии, которая, «сохраняя независимость от Евангелической Церкви Германии, объединилась бы с Англиканской Церковью в Иерусалиме»[905]. Однако концепция религиозного присутствия Великобритании в Святой Земле в основных чертах оформилась еще в 1838 г., когда британский консул в Иерусалиме Янг назвал группы населения, которые рассматривались им в качестве перспективных объектов британских усилий: «Первая – это евреи, которым Бог изначально дал во владение эту землю, и вторая – это протестанты-христиане, Его законные потомки. И тем и другим Великобритания представляется естественным покровителем»[906].

8 октября 1838 г. зять лорда Пальмерстона лорд Эшли, впоследствии граф Шефтсбери[907], которому принадлежала инициатива в создании британской духовной миссии в Святой Земле, записал в своем дневнике: «Можем ли мы не устанавливать протестантский епископат в Иерусалиме и не дать ему юрисдикцию над всем Левантом, Мальтой и какими-либо капелланствами, возможно, на берегу Африки?»[908]

Проект иерусалимского бишоприка с энтузиазмом поддержал король Пруссии, который был не менее англичан заинтересован в создании совместной епископии в Иерусалиме, исходя, с одной стороны, из религиозных убеждений, а с другой – из политических интересов Пруссии. Фридрих-Вильгельм питал надежды на восстановление протестантского церковного единства – «соединение обеих протестантских общин, англиканской и евангелической, воедино, по крайней мере, в центре христианского мира – в Иерусалиме»[909]. В то же время Пруссия, действуя в фарватере британской политики, получала шанс обрести собственную нишу в Святой Земле. В 1841 г. эта мысль была реализована на практике учреждением в Иерусалиме англо-прусской англикано-лютеранской епископии.

Каннинг и епископ Михаил Соломон Александер. 7 ноября состоялось посвящение в епископы Михаила Соломона Александера, которому предстояло «возглавить английское духовенство и конгрегацию в Сирии, Халдее, Египте и Абиссинии и другие такие протестантские объединения, которые могут образоваться в будущем под его епископской заботой и быть приняты в общение с его Церковью, направлять усилия в этих странах для обращения иудеев и установить дружеские отношения с епископатами древних Церквей Востока»[910]. На торжественной церемонии, состоявшейся в капелле Ламбетского дворца, присутствовали Бунзен, Шефтсбери, Гладстон, а также вновь назначенный послом в Константинополь Стрэтфорд Каннинг. Однако на первых порах Каннингу не удавалось оказывать миссионерам необходимую поддержку из-за протестов в дипломатических кругах Константинополя, вызванных учреждением иерусалимской епископии.

Британский консул в Иерусалиме Джеймс Финн вспоминал, что помимо противостояния иерусалимской епископии различных партий в Великобритании и Пруссии, имело место противостояние Австрии и Франции. Меттерних, раздраженный мерами британского правительства, представил Порте официальный протест, а французские дипломаты своими интригами в Константинополе восстановили против епископии министров Порты, усмотревших в будущей протестантской общине повод для потенциального вмешательства западных держав[911].