Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России

30 октября того же года Иван Яковлевич назначается на пост чрезвычайного посланника и полномочного министра при Персидском дворе. Прибыв в Тегеран 14 января 1914 г., он, как пишет В.Л. Генис, не сработался со своим британским коллегой, сетовавшим на то, что Коростовец, будучи «слишком русским», не считается с английскими правами и нарушает суверенитет Персии. Отвечая на упреки министра иностранных дел С.Д. Сазонова, дипломат отмечал, что миссия «менее покорно следует английским указаниям», что не нравится его коллеге. Коростовец считал необходимым восстановить русское влияние в Северной Персии, сильно скомпрометированное. Он писал руководству в Петербург: «Чтобы от меня избавиться, борются всяким оружием, верьте, борются не столько со мной, сколько с новой твёрдой политикой, желая заставить нас вернуться к прежней пассивности и непротивлению злу. Если Вы меня бросите или отзовёте, то боюсь, что немногое достигнутое пропадёт»[364]. 7 апреля 1914 г. он покинул Тегеран, отозванный одновременно с британским посланником. Впоследствии (не ранее 1927 г.) русский дипломат описал своё пребывание в этой стране. В АВПРИ сохранились 2 варианта неизданной рукописи «Персидские арабески 1914–1915 гг.».

22 марта 1915 г. Иван Яковлевич «произведён за отличие» в тайные советники, а 24 июля ему «всемилостивейше повелено» быть членом Совета МИДа. 22 января 1916 г. «Его Императорскому Величеству благоугодно было… всемилостивейше соизволить на назначение его председателем правления Учётно-ссудного банка Персии с сохранением за ним должности члена Совета Министерства иностранных дел». Такова была последняя запись в формулярном списке Коростовца за 1916 г. Выше говорилось, что за годы службы он награждался многочисленными российскими и иностранными орденами и медалями.

Как же складывалась его карьера и человеческая судьба далее? Тревожный 1917 г. Иван Яковлевич встретил в Петрограде. По воспоминаниям мемуариста, дипломата-эмигранта Т.Н. Михайловского, его реакция на события Февраля 1917 г. была отрицательной. Коростовец, в ответ на слова посла США в России Д.-Р. Фрэнсиса, поддержавшего Февральский переворот, о «выдержке и политической зрелости русского народа», его «мягкости и благодушии», «отсутствии злопамятности» и т. д., заявил, что даже его собственные внуки не увидят конца только что начавшейся революции. «Слова Коростовца, – пишет мемуарист, – врезались в память всем нам, кто его тогда слышал»[365]. Но голос Коростовца оказался гласом вопиющего в пустыне. Михайловский отмечал, что ни от высших чинов Министерства, ни от младшего состава он в это время не слышал ни одного пессимистического отзыва о положении в стране[366].

Тем не менее, нельзя сказать, что Коростовец после революции совершенно удалился от дел, занимаясь только критикой и мрачными предсказаниями. Михайловский даже считал, что в это время он вновь «выплыл» на поверхность политической жизни, признавал, что Коростовец играл «заметную роль в нашей дипломатии…»[367]. Продолжая оставаться членом Совета МИД, он принимал активное участие в выработке и принятии внешнеполитических решений. Так, еще 12 октября 1916 г. он направил министру иностранных дел Б.В. Штюрмеру «Записку о ситуации на Дальнем Востоке и необходимости русско-американского сближения», а 26 января 1917 г. – последнему царскому министру Н.Н. Покровскому «Записку о значении американо-российского партнёрства»[368], в которой предупреждал о решающей роли правительства США (тогда ещё САСШ) в «ликвидации» Первой мировой войны. «Отсюда было желательно» обеспечить поддержку Америки, когда «дело дойдёт и до России…». 21 апреля 1917 г. министр иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюков сообщал поверенному в делах России в США К.М. Ону о направлении туда чрезвычайной дипломатической миссии во главе с профессором, товарищем министра торговли и промышленности Б.А. Бахметевым, назначенным на пост посла России в США. В состав миссии от Министерства иностранных дел должен был войти бывший посланник в Пекине, «ныне назначенный посланником в Мексике, И.Я. Коростовец»[369]. Однако отправление последнего ни в Северную Америку, ни в Мексику по каким-то причинам не состоялось. Михайловский пишет, что Коростовец был одним из кандидатов на пост посла в Вашингтон, он «желал этого назначения, заявляя, что он имеет на это право, как человек, хорошо знающий Америку и, как незаслуженно пострадавший при царском режиме, уволившем его с поста посланника в Пекине»[370], но предпочтение было отдано Бахметеву.