Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России

В начале марта 1732 г. Рондо, выяснив, что российская сторона благожелательно относится к укреплению торговли с Великобританией, решил обратиться к своим соотечественникам – купцам, торгующим в России, чтобы услышать их пожелания, и обсудить, о чем ему следует ходатайствовать в их пользу. И вскоре список из 15 пунктов был представлен послу[695]. Из его содержания видно, что британские купцы обстоятельно обсудили все претензии, которые намеревались предъявить русскому правительству. Обращает на себя внимание пункт 14, в котором англичане не просто огласили пожелание, чтобы русские купцы приобретали сукно исключительно у них, но даже попытались шантажировать своих контрагентов, предупреждая, что прекратят с Россией любую торговлю, если не будет выполнено их требование. Неудивительно, что данная статья вызвала жаркие споры в Кабинете министров, куда 3 марта Рондо был приглашен для обсуждения предложений купцов. «Явившись около десяти часов утра, – сообщал он госсекретарю Гаррингтону, – я… кажется, ясно доказал, что для России торговля с Великобританией выгоднее, чем торговля со всей остальной Европой вместе взятой, почему и надеюсь, что Ее Величество милостиво соблаговолит поощрить нашу торговлю…даже преимущественно перед всеми, так как известное количество денег ввозится в Россию исключительно путем торговых сношений с Великобританией»[696]. Затем дипломат вместе с министрами принялись обсуждать документ «статью за статьей», причем Рондо приводил все возможные аргументы в пользу каждой из них. «Особенно долго остановились мы на статье 14, – продолжал консул, – так как я крепко настаивал на том, что интересы самой России требуют не покупать солдатского сукна в Пруссии». По-видимому, Кабинет дал какие-то гарантии по поводу приоритета приобретения сукна у англичан, если Рондо высказывал надежду: «вскоре мы в состоянии будем вновь захватить торговлю сукном в свои руки: у пруссаков сукно покупается здесь только из милости»[697]. Как бы то ни было, но данный меморандум явился по сути основой, на которой можно было вести предметный разговор о заключении торгового договора между странами.

Анна Иоанновна вопрос с жалобами британских купцов решила быстро. 1 апреля 1732 г. посол сообщал в Лондон, что императрица приказала министрам рассмотреть все статьи переданной Рондо записки и выполнить пожелания купцов, «насколько окажется возможным без ущерба интересам России и подданным Ее Величества»[698]. И вскоре на 8 из 15 статей было дано согласие и в Коммерц-коллегию отправлено предписание внести их в число новых торговых постановлений. Посла также уведомили, что «приказано возможным удовлетворить купцов и по остальным статьям, хотя они еще и не опубликованы». Рондо пришел в восторг от столь быстрого успеха переговоров.

Однако не все шло так гладко, как представлял себе дипломат. Уже спустя месяц после отправки в Лондон упомянутого документа, Рондо извещал лорда Гаррингтона о том, что ему вряд ли удастся склонить русский двор к заключению торгового договора. «Я слышал, – писал он, – что он (двор – Т.Л.) и прежде отказывался вступать в подобные обязательства из опасения, как бы и Голландия, и другие государства, имеющие торговые сношения с Россией, не пожелали заключения таких же договоров. Впрочем, – продолжал Рондо, – я, конечно, употреблю все усилия, дабы склонить Ее Величество на договор, направленный к обоюдной выгоде обоих народов»[699].

Тем временем от лорда Гаррингтона пришло сообщение о том, что король приказал дело о торговле с Россией передать на рассмотрение Торговой палаты, а также потребовал от Рондо приложить «все свои старания и все свое умение к заключению трактата». «В настоящее время обстоятельства слагаются особенно благоприятно для такого дела, – продолжал госсекретарь, – отношения между Великобританией и Россией совсем не те, что были при Петре I, когда делались первые попытки к заключению торгового договора, прекратившиеся за перерывом сношений и не давшие никакого результата. Укажите на то, что договор этот, невзирая на свой чисто-коммерческий характер, направленный к обоюдной пользе договаривающихся сторон, дает дружбе нашей основание более прочное, чем всякий иной дружественный или даже оборонительный договор»[700]. Как видно, приоритеты англичан нисколько не изменились: на первое место они выдвигали коммерческие, а не союзнические цели, в чем расходились с российской стороной. И, как отмечал Рондо, хотя правительство Анны Иоанновны устранило все неудобства в торговле, на которые жаловались британские купцы, и решило более «тесно» сблизиться с Великобританией, тем не менее, оно скорее желает заключить «дружественный договор, не упоминая о взаимных гарантиях»[701].