Дипломная работа

Но законы и акты, ети их медь, сами не пропишутся, да и эксцесс исполнителя никто не отменял! Поэтому шериф, будучи перфекционистом до мозга костей, на работе днюет и ночует, притом без всяких преувеличений. Вечный недосып и нехватка времени что у него самого, что у подчинённых.

Благо, политического авторитета одного из руководителей «Красных Бригад» хватило как на привлечение достойных сотрудников, так и на достойные условия для оных. Не только заработная плата и амуниция, но и пенсия, страховка, обучение и бытовые условия.

Казалось бы, мелочь, но возможность переночевать на работе, буде такая необходимость возникнет (а она возникает с удручающей регулярностью!) не на столе или стульях, а на койках в комнате отдыха, уже очень немало для людей понимающих! А душевые кабины? Хороший сортир? Спортзал и библиотека? Немало…

Зато и общество вправе требовать от службы шерифа полной отдачи! И что характерно – требует.

Наливая в кружку кофе, Жуков с ностальгией и нежностью, как о чём-то давно позабытом, вспомнил о мягкой подушке, и поглядев на ходики, время на которых уже давно перевалило заполночь, уселся за стол.

– Сергей Александрович, – поскрёбся заспанный секретарь с подносом, – я вам бутерброды принёс.

– О! До́бре! – обрадовался шериф, впиваясь зубами в слегка зачерствевшую булку с колбасой. Чуть погодя, сытый и несколько более довольный жизнью, Жуков протёр руки и рот чистым платком.

– Ну-с… – открыл он папку, – и што же нам пишут?

Продираться через малограмотное косноязычное письмо, изобилующее ошибками, помарками и кляксами, непросто…

– «…и асоблива хачу абсказать…»

– Пф… кровь из глаз! – шериф мотнул головой, снова вчитываясь в прыгающие строки. Глаза, и без того будто засыпанные песком, разболелись ещё больше, а раздражение накатывает волнами.

– Асаблива… – фыркнул мужчина, принимаясь за чтение, – и ведь не доверишь никому такое чтение, мать ети…

Косноязычный, но очень искренний, и что немаловажно – добровольный (!) осведомитель из среды старообрядцев поставляет важнейшую информацию. Пусть она носит характер скорее политический, но есть за верхушкой староверов и кое-какие грешки уголовного толка! По старой, так сказать, памяти.

Можно уже кое-кого взять и…

… но политика, ети их мать! Как шериф Дурбана, Жуков понимает, что некоторые вещи проще предотвращать, чем резать потом по живому. Но как человек, не чуждый наук социальных[23], он прекрасно знает, что иногда нужно закрыть глаза…

… до поры. А вот немножечко погодя, когда старообрядцем некуда будет отступать из Кантонов, можно будет выложить припрятанные до поры козыри. Капиталы у этой братии ох и немаленькие! Даже по меркам ЮАС… и что немаловажно, деньги эти не лежат мёртвым грузом на банковских счетах или в земле, как у большинства африканеров.

А пуще того – разветвлённые, обширнейшие связи по всей Российской Империи и отчасти за её пределами. Связи, благодаря которым можно вытаскивать людей из «Тюрьмы народов» и покупать чиновников без долгих подходцев. Крапивное семя охотно берёт взятки от «благодарного купечества», но самый распоследний взяточник может встать в позу оскорблённого патриота, когда деньги ему предложит представитель социалистов. Даже за сугубо благое дело!

Правда, ничуть не реже встречается и обратная картина, когда чинуша «брезгует» деньгами купечества. При этом с лёгкостью неимоверной идёт на сотрудничество хоть с революционерами, хоть с иностранными разведками, лишь бы подвести под своё воровство хоть идеологию, а хоть бы и идею!

Не ворующих, что характерно…

… нет. По крайней мере, Жуков таких не только не встречал, но даже и не слыхивал, если не считать всякую мелочь не выше двенадцатого класса, которых коллеги же считают за юродивых. В лучшем случае берут «борзыми щенками» и услугами, искренне при этом считая себя людьми честнейшими и порядочными.

Так что до поры он будет закрывать глаза на ситуацию…

… и читать письма, даже сто раз косноязычные.

– А вот это што-то новенькое, – пробормотал шериф, прикусывая ус и сбрасывая навалившуюся было сонную одурь.

– «… ишшо Микешин, который из Анежскай общины грит, што надо бы Михуила Панамрёнка к рукам, потому шта…»

– Та-ак… – хищно протянул Жуков, у которого пропали остатки сна, – к рукам, значит? Мало вам, верунам, што он за всю вашу братию всей жизнью своей молитву перед Богом творит? К рукам?! Ага, ага…

– И даже девку ему в укор решили? – брови его поползли вверх, – Вот бляди! Сами же… чуть не династическую помолвку устроили с африканеркой, а после, значит, в укор? Выгоды от этого брака собрать, а потом корить, што женился не на девке из своих?!

Он вчитывался, видя уже не корявые, прыгающие буквы, писанные человеком не слишком умным…

Что скорее в плюс, потому как такой и не выдумает ничего.

… и малограмотным. Перед мысленным взором Жукова разворачивалась Интрига. Некрасивая, откровенно грязная, с попыткой сыграть на лучших человеческих чувствах, обмазать Человека калом и гноищем.