Дипломная работа

– Не скажите, коллега! – горячо возразил отставной поручик, – Отношение к жидам у Власти и без того безобразное, так что я бы назвал это не провокацией, а хирургической операцией! Болезненно, но необходимо! Не гнить всем кагалом в Российской Империи, а сделать наконец какой-то выбор! Будь то эмиграция или самая решительная борьба за свои гражданские права!

– Господа, господа! – резко прервал их Скалон, – свои идеи по части жидов и жидовствующих оставьте на потом, будьте добры!

– Благодарю вас Виталий Юрьевич, – поддержал его Посников, – Так что, Ксаверий Эдуардович?

– Вот, – репортёр суетливо достал свои записи и засуетился, близоруко разглядывая мятые бумажки, – скорописью записывал! Где оно… а, вот!

– Наш теракт, – зачитал он по бумажке, – есть ответ на государственный терроризм Российской Империи! Если Государство считает себя вправе проводить безсудные расправы, действуя наиподлейшими методами, то мы отказываемся признавать этот бандитский анклав государством! Проводя безсудные расправы с нашими товарищами, томящимися на каторге…

Анучин машинально кивнул при этих словах, и на лице его появилось мрачное выражение потомка Кассандры[79].

– … вопреки прежним договорённостям, а также убийства и покушения на убийства политэмигрантов, пребывающих ныне в Европе, Власть поставила себя вне Закона!

– Это Савинков, – поспешил уточнить Ксаверий Эдуардович, и тут же продолжил:

– Дом Романовых – это метастазы в теле нашей Родины, и мы будем безжалостно вырезать их все до единой, не испытывая ни жалости ни сострадания, как не испытывает хирург жалости к члену, поражённому гангреной!

– Гершуни, – уточнил репортёр и снова начал читать, щуря глаза.

– Мы, социалисты-революционеры, обязуемся не преследовать Романовых, которые сложат с себя титул и все привилегии, к нему полагающиеся, откажутся от неправедно нажитых богатств и уедут из России, сменив фамилию и принявшись жить на те средства, которые будут зарабатывать своим трудом!

– В этом что-то есть… – протянул один из гостей, щуря глаза, – из додревних времён, Ветхозаветное и…

Он распрямил плечи, готовый отстаивать свою точку зрения.

– … честное.

– Ну, это вы… – начал Скалон, мотанув головой, – хотя… по здравому размышлению, толика истины всё-таки есть! Жестокой и… хм, Ветхозаветной.

– Да! – очень вовремя прервал их разговор Ксаверий Эдуардович, – революционеры на летадлах улетели, представляете?

– Ого! – брови Посникова вознеслись высоко на лоб, и он ошалело закрутил головой.

– Ого, – согласился Анучин, комкая бороду в кулаке. Сам факт теракта, (притом теракта удавшегося!) совершённый по отношению к члену Дома Романовых, ломает многие политические расклады. Но до сих революционеры не посягали на женщин… и тем паче не обещали вырезать всех (!) представителей Августейшей Фамилии!

С другой стороны…

… первыми перешли черту отнюдь не революционеры! Насилуя в тюрьмах девушек из числа политических, и убивая на каторге и тюрьмах мужчин, Власти ожидали какой-то иной реакции?

А теперь ещё и летадлы! Как, чорт подери?! Как революционеры ухитрились провернуть такое? С момента первого полёта до настоящего дня прошло совсем немного времени, и хоть сколько-нибудь серьёзное производство имеется у Франции, Германии, США и…

… с заметным отставанием и многочисленными катастрофами, скрываемыми от общественности – Британии. Российская Империя, Австро-Венгрия и Италия делают первые шаги к Небу.

Все… все авиационные производства и пилоты, даже любители – сосчитаны. Шпионов, военных атташе и репортёров вокруг каждого завода и аэродрома – больше, чем персонала. А посему… как?!

– Опять ведь закроют газету, – с тоской протянул Посников, – и это как минимум.

Помолчали, переглядываясь и ведя тот безмолвный диалог, который только могут вести давно и хорошо знакомые люди, объединённые какой-то Идеей.

– В печать! – махнул наконец рукой Посников, вставая с кресла с видом Цезаря, переходящего Рубикон, – Лучше сделать и пожалеть, чем жалеть потом, что не сделал!

– Мы принимаем бой… – одними губами шепнул Скалон.

Глава 32

– Че-ево, б… – заткнув крик души на взлёте, покосился на невозмутимую Надю и уставился на дядю Гиляя взглядом самого баранистого барана в большой отаре.

– Избирательные права для женщин… – охотно начал тот, ставя бокал с вином на стол, укрытый белоснежной скатертью расшитого хлопка.

– Да эт я понял! – быстро перебиваю Владимира Алексеевича, излишне резко откладывая вилку и нож, – идея социалистических фракций Русских Кантонов, спорная по форме, но верная по существу… передовицы газет я помню! Кто, говорите, поддержал социалистов?

Я весь обратился в слух…

– Староверы, – повторил Гиляровский, щурясь обожравшимся котом и самодовольно поглаживая вздыбившиеся усы.

– Надежда, прошу вас, ущипните меня… – сомнабулическим голосом говорю девочке, – ай!

– Не за что, – пряча смешинки в глазах, отозвалась она, садясь на своё место.