Дипломная работа

— Доча! — перебила её мать, закатив глаза и выразительно сделав руками, — Пока мы не увидим в кого она да, мы не можем говорить за нашу радость, ты мине понимаешь? Одно дело — правильный еврейский юноша любого происхождения. Немножечко совсем другое — какой-нибудь поц со странными планами и чужими идеями, даже если он и аидиш голубых кровей! Теперь ты мине да?

— Ой… — отозвалась Фира, — Рахиль, она же…

— Да! — поставила точку мать, — И я таки хочу ей немножечко женского счастья с обладателем интересного состояния.

— Мам! — возмутилась девочка, привстав на кровати, — Деньги не главное, живут ведь не с капиталами, а с человеком!

— Ша! Деньги не главное, когда они да, и к красивому капиталу прилагается приятный характер с человеческими качествами! А если у жениха в голове сплошное прекраснодушие, а по жизни он шлемазл? Фира! Ты вспомни за отца Рахили, не к ночи будь помянут! Тоже ведь кладезь прекраснодушия в свою пользу! А потом оц-тоц перевертоц, и такой сибе вышел поц!

— Это другое, — надулась девочка, и многомудрая мать не стала спорить, переведя разговор с абстрактного вообще на конкретные частности.

— Ребёнок из кожи вон лезет, хотя выучиться на модистку как можно быстрее и лучше, и из всех развлечений у неё только занятия танцами через раз! Но тибе и мамзель Боннет нельзя назвать сердешным интересом, или я чево-то не знаю?

Песса Израилевна с прищуром уставилась на смеющуюся дочу, у которой сама мысль, шо она, и с девочкой… Ну мамеле даёт жару! Немножечко таких предположений, и можно будет выступать с комическими куплетами!

— Ну и ладно, ну и хорошо… — закивала женщина, — ты не думай, если вдруг и да, то это бывает…

Эсфирь засмеялась вовсе уж в голос, и Песса Израилевна выдохнула облегчённо. Она не то штобы и ханжа, но немножечко спокойней за дочку, когда та не виляет по жизни и судьбе, а идёт к своему счастью, как паровоз на всех парах по проложенным где надо рельсам!

Отсмеявшись, Фира развернулась на живот, положив ступни на подушки и подперев подбородок руками.

— Где бы она могла влюбиться, а? — задала девочка вопрос, глядя на мать, — Из ателье домой, из дома в ателье, и разве што синагога в шаббат, да иногда удаётся её прогуливать через кафе и парк, и совсем уж редко — к Гиляровским!

— Ой, доча… — отмахнулась женщина, мечтательно вспоминая што-то своё, — в вашем-то возрасте! Как там… пришла пора, она влюбилась[ii]! Кто-то не слишком старый, встреченный случайно на улице, улыбнулся любезно, и вот она себе навоображала! А если этот кто-то шаромыжник, авнтюрист и вообще поц, который бросит потом Рахиль в интересном положении и с растерзанной моралью? Или ещё для нас хуже, если он через неё, и до нас! Скажешь, не можит быть да?!

— Расследование! — выдохнула Фира восторженно, соскучившаяся немножко по приключениям.

— Да? И как ты сибе это представляешь? — Песса Израилевна сделала большие скептические глаза и немножко помогла скепсису руками, — Девочка будит идти по улице, а мы с тобой красться сзаду с продырявленными для зрения газетами у лица?

— Надо будет записать! — отсмеявшись, сказала Фира, — Для Егора! Он говорил когда-то, шо хочет организовать небольшую киностудию, а это ведь готовый сценарий! Нет, мам! Мы просто зайдём в синагогу, где спросим ребе, а оттуда — пешком до ателье, заходя в каждый магазин, кафе и кондитерскую на её и нашем пути!

— Но за-ради поговорить придётся што-то покупать, — слабо возразила мать, сдаваясь под натиском дочиного надо и стройных рядов кондитерских изделий…

… в пользу бедной девочки! Сугубо!

[i] Буколический античный роман любовно-эротического жанра с пастухом и пастушкой.

[ii] А.С. Пушкин "Евгений Онегин".

— … и я такая, — негромко, но весьма эмоционально рассказывала Фира матери, идя по улице, — любезнейший Антип Меркурьевич, сударь мой, не знаете ли вы… а потом смотрю — знает! И краснеет! Та-ак мило…

— Антип? — переспрашивала мать, немного завидуя, шо в этом расследовании она явно не Холмс, и не факт даже шо и Ватсон!

— Ну! Модный такой, франт настоящий и мастер признанный, да и делец изрядный, недаром же Федул Иваныч доверил ему Дурбанский филиал! А та-ак застеснялся…

— Он же… Песса Израилевна сложила пальцы староверческим двоеперстием.

— А Егор? — возразила дочь с видом триумфатора.

— Ну…

— Вот и я о том же! — припечатала довольная Эсфирь, которой чем больше таких браков, тем меньше взглядов на неё! И вообще!

— Хороший мальчик, — завздыхала Песса Израилевна, — но…

— Пусть лучше через "Но" счастьем, чем через традиции, но без счастья, как у родителей Рахиль! Да и кто што сделает? Антип Меркурьевич не абы кто, а друг и компаньон Мишки Пономаренка через швейный бизнес! А со стороны нас у Рахиль ещё интересней! Ну и?! Кто?

Она задиристо подпрыгнула, сжав маленький кулачок, и тут же смутилась редких прохожих, мило порозовев.

— Это што же получается? — едва не споткнулась Песса Израилевна, кивая машинально встреченному знакомцу, — Вот так всё? Просто?!