Директория. Колчак. Интервенты

На обратном пути после доброго завтрака в «Кайхин»-отеле полагали было побродить по очень живописным окрестностям. Однако, пользуясь нашим вновь разгоревшимся спором, шофер промчал нас безостановочно мимо местных красот, и мы, к великому нашему огорчению, быстро оказалось в Йокогаме¹⁷¹.

Обедали с К. в «Ориентале» и затем, как водится среди добрых русских соотечественников, встретившихся за границей, опять, не щадя пищеварения, заспорили. Кончили словесные бои уже в салоне отеля за добрым ликером, причем К., жестоко критиковавший и Уфимское совещание, и Директорию, с сердцем заявил, что люди, представляющие и то и другое, лишь «пенящаяся пена» русской жизни, но тем не менее он так и не мог ответить, кого же, по его мнению, можно было противопоставить лицам, собравшимся в Уфе и впервые выдвинувшим вопрос о собирании Руси под флагом единого Всероссийского правительства. Мою сторону весьма определенно поддерживали супруга К., неглупая, милая женщина, и Курбатов.

Бедный Степан Иванович, припертый к стенке, так и остался с «пенящейся пеной».

Мое предположение оправдалось. Несколько отойдя от спора, на прощанье, ввиду их завтрашнего отъезда в Омск, он очень просил меня еще раз с ними пообедать.

Токио. 3 февраля

Опять новая порция снега и грязи. Завтракали у нашего военного агента. Присутствовал французский военный агент, желавший, по-видимому, несколько ориентироваться в моих взглядах на положение. Я был очень сдержан; по правде говоря, в моем сознании все более и более растет неприязнь к союзникам за их исключительно платоническую помощь и большие претензии на участие в устройстве нашей судьбы. На прощание любезный майор, недурно говорящий по-русски, заявил, что он в моем распоряжении, – я не менее любезно поблагодарил его.

Провожали К., на этот раз споров не было, стесняли представители посольства и «свита» Курбатова. Последний, между прочим, сообщил, что он передал по назначению¹⁷² свой проект «русско-японского соглашения», и неприятно удивил меня заявлением, что в препроводительном письме он отметил, что «под изложением, если бы это потребовалось, охотно даст свою подпись и генерал Болдырев». Я несколько иначе редактировал мою мысль при разговоре о возможности моей подписи на его проекте, никаких обещаний не давал, на что и обратил внимание Курбатова.

Над К. подшучивали¹⁷³, что он очень поплатится, если в Омске узнают, что он два дня подряд обедал с генералом Болдыревым, но добрейший К. был уже элегически настроен перед отъездом, и мы, по русскому обычаю, расцеловались на прощанье; как политический противник он оказался незлопамятным¹⁷⁴.

Токио. 4 февраля

Весь день под впечатлением русских газет, вернее одной – «Голос Приморья», издающейся кадетами во Владивостоке.

Газета эта пытается все представить в добром свете, но даже и она как будто начинает озираться с опаской на «большевизм», растущий справа.

26-летний генерал Пепеляев произведен в генерал-лейтенанты. Боян из «Русской армии», генерал Андогский, уподобляет его поход на Пермь суворовскому переходу через Альпы в 1799 году. Одним словом, «сибирский Суворов» при «русском Вашингтоне»¹⁷⁵. Всегда хочется того, чего нет.

Судя по газетам, вся «твердая» деятельность правительства пока в подавлении крамолы. Командование русскими в руках иностранцев.

Был с прощальным визитом сопровождавший меня недавно в Чиба капитан Савада. Едет послезавтра с генералом Такаянаги в Омск. Савада подтвердил намерение чехов уйти за Омск.

На Кавказе крупный успех у Врангеля над большевиками. Гуковскому сегодня передавали, что Омское правительство будто бы передало русское золото, захваченное в Казани, под охрану чехов. Это признак серьезного беспокойства.

Не видно настоящей дороги. Тяжким испытаниям нет конца.

Токио. 5 февраля

Был в военном музее, помещающемся в части города Кудан. Сойдя с трамвая на остановке «Фузими-Чо», предварительно посетил военный храм с ведущей к нему длинной аллеей из каменных обелисков весьма стильного рисунка, несколько напоминающих наши большие церковные подсвечники. Военный храм, как учреждение официальное – синтоисский[38], лишенный каких-либо статуй и украшений, если не считать развешанных внутри полотнищ материи с надписями. К храму ведут огромные бронзовые ворота в виде двух высоких бронзовых колонн с двумя перекладинами – короткой и сверху более длинной. Ворота очень красивы своей простотой и величавы по размерам.

Музей находится сбоку от храма, довольно большое двухэтажное здание. Входная плата 5 сен. В музее что-то более сорока комнат, сплошь заставленных оружием и предметами военного быта. Несколько комнат заполнены трофеями Японо-китайской и Русско-японской (1904–1905 гг.) войн.

Стены музея или расписаны изображениями морских и сухопутных боев, или портретами выдающихся генералов и адмиралов. Характерно для музея, что несколько простенков занято фотографиями лиц, имевших наиболее тяжкие раны, как бы иллюстрирующими сумму наиболее тяжких страданий, перенесенных этими героями в различных боях.