Дирижабль осатанел. Русский дада и «адские» поэмы

Таинственный пришлец не спал, подлец.
Он шаркал, шаркал тонкими ногами.
Он грязною душой в одном белье
Ломался беспредметно пред врагами.

Варфоломеевская ночь была точь-в-точь,

Точь-в-точь такой же, водною с отливом.
Спала, спала убийственная ночь,
Счастливейшая из всех счастливых.

В тумане лунный рак метал икру,

Лил желчь и длил молчание бесплатно.
Потом, измыслив нэкую игру,
Зашёл. И вот! во сне, в белье, халатно,

На сальный мир стекает свет – светает.

Уж тает ледяная ночь, уже сквозит
Другая жизнь, не мёртвая, святая,
Что ночью слышит, видит Вечный жид.

О блядь! дневная гладь, весна ночная,

Сгинь, подлежащий сон, парящий стон,
Вращающаяся и ледяная
Игла весны, входящая в пальто.

«Бардак на весу»

Средь майской теплоты, где ходят льды,
Побоище невидное, а выше
Переползающие в дыму столы.
И там на них поэты, сняв портища.

Алло! Алло! но спит облезлый сонм,

Уже издавши образцовый стон,
Оставившие низший телефон,
Проклявшие печатный граммофон.

И голый голос тонет без воды.

Прозрачный череп стонет без беды.
Возвратный выдох молкнет на весу.
Прелестный призрак виснет на носу.

Безумно шевеля рукой-клешнёй

С зажатой в ней плешивою луной,
Покойник жрёт проворно колбасу,
В цилиндре пляшет нагишом в лесу.

И с ним, в него впившись, волшебный рак

Трясётся в такт, как образцовый фрак.
Раскачивается небес барак.
Кракк!!!

123.

Как эти волны что от парохода
Что и не волны но и волны всё ж
Бесцельно трепыхается природа
Вся эта жизнь и воскресенья ложь

А чаще да и бесконечно чаще

Она лежит как шляпа на воде
Иль как бутылка там в подводной чаще
Болтается без дна, всегда, нигде

На пашнях всё мгновенное растёт

И как качает водокачка ветер
Я вижу всё но только в лучшем свете
Как англичанин и наверно лорд

Я не творю для тех чудес бесплатно

Пишу и говорю и всё халатно

124.

Почто зачинщик выставляешь дулю
Мечтая «Вдарю оного во гнев»
Смотри забыл забыл надеть ходулю
Что змей носил (Лишь ту надел что лев)

Воинственно вздыхает иностранец

Почто не так здесь всё и не по нам
Он притворяется что слышит тихий танец
Он с важностью молчит по временам

Он шут и плут и это всем известно

Но всё-таки он рожею не наш
Он толстой кожей чёрной бесполезно
Об чём-то спорит без словес без зла

1926?

125. Le chant d’Albinos