Дирижер. Перстень чародея (СИ)

Я подумал, что ослышался, и вместе с тем всё мое существо заполнило бескрайнее, счастливо опьяняющее чувство, чуть не разорвавшее меня на атомы. Наконец-то! Всё, что я видел последние пару недель – стены квартиры и одни и те же лица: Улло, Венди, Меро, Кани, однажды Элта. И вот мне позволено уйти в свою реальность, в свою Москву, к своей семье! Наконец-то…

- Вы не шутите? – уточнил я.

- Вполне серьезен.

- Я правда... здоров?

- Наше волшебство способно на многое. Оно творит поразительные вещи, – весьма пространно и без конкретики ответил Меро, но тут же добавил: – В настоящий момент вам ничего не грозит. Я вывел всю чернь темной магии, которую обнаружил. Морсус был силен и заклятие даже его духа сложно, но удалось обрезать эти нити, чтобы они пиявками не вгрызались в ваш иммунитет и не испытывали вас.

- Я понимаю, что одних только слов безмерной благодарности мало и я сам в силу ограниченной возможности не смогу что-то большое для вас сделать, и всё же… – заговорил я.

- Нет, нет, Константин, оставьте. – Меро остановил меня ладонью. – Это моя работа. Моя работа. Излечивать, спасать... Я был рад познакомиться с вами. Жаль, что при подобных обстоятельствах. Это я вас должен благодарить. Жертвуя собой, вы избавили наш мир от Морсуса. Причем дважды.

- Он точно больше не вернется?

- Я не хотел бы так думать, – после некоторых сомнений, пронесшихся в отведенном взгляде, ответил врач. – Не хотел бы даже предполагать, ведь страшно помыслить, будто где-то на Континенте есть неизвестные нам артефакты, куда еще упрятана сила Морсуса.

Меро повел плечами, будто ему зябко, и посмотрел на стол, где лежал новостной газетный выпуск недельной давности. Первая полоса посвящена обращению Совета волшебников Амарада к гражданам об уничтожении магии Морсуса, хранившейся в его перстне, который какое-то время после гибели темного чародея обращали к исследованиям. Обстоятельства избавления от колдовства четко не обозначены. Упор сделан на эмоциональные объявления о свободе и спокойствии волшебного мира. Обо мне и Улло, столкновении близ разлома Жилы – ни слова, ни в одной информационном издании ни по каким каналам и линиям связи. Однако меня всё равно решено было спрятать у Кани и заколдовать ее дом от сторонних любопытств (и опасностей). Элдеры допускали вероятность объявления нуарами охоты на меня и как гаранты соблюдения прав инициированных согласно местным законам (однако в случае форс-мажорных обстоятельств всё, конечно, летело в далекие глубины и гарантии было соблюсти непросто) заинтересованы, чтобы я не пострадал: чтобы меня скорее поставили на ноги и отпустили домой – только там я могу быть спокоен.

Меро посмотрел на Милиана и Кани. Улло ответил решительным кивком, вложив в него утверждение готовности плана по возвращению меня домой. В глазах волшебницы – смесь грусти и спокойствия.

Перед уходом Меро я обменялся с ним рукопожатием. Кани осталась со мной, а Милиан вернулся к себе домой за контрабасным футляром – порталом в Москву и внучкой, чтобы девочка попрощалась со мной. Я разговорился с Кани. Она не только весьма приятная собеседница, но и внимательная слушательница. Кани родилась в Амараде, но в другом городе, поменьше, и переехала сюда с сыном-малышом – его фотопортрет в рамке я видел в комнате. В браке с отцом мальчика она не состояла – маги расстались почти сразу после рождения сына. В столице Кани удачно нашла хорошую работу и проработала на одном месте много лет, до страшных событий десятилетней давности, когда Морсус со своим воинством пошел на Амарад. Сын ее в то время, к счастью Кани, был в безопасности – учился в школе-пансионе в главном городе соседствующей земли, куда не дошли отряды приспешников темного мага. Молодой человек поныне живет со своей супругой в том городе и порой приезжает к матери, навещая ее. Оставшись без работы после нападения Морсуса, Кани искала себя в новых профессиях. Сын предлагал переехать к нему, она отказалась. Некоторое время спустя, когда столица Амарада оправилась от потрясения, волшебница прочла в газете объявление, что одной девочке-крошке требуется заботливая няня, поскольку ее дедушке, который растит малышку без родителей, приходится непросто. Кани откликнулась. Так она впервые познакомилась с Милианом и малышкой Венди. Именно Кани Улло выбрал из нескольких претенденток, что откликнулись на объявление. Венди уже выросла, знает и умеет многое, что положено подросткам в силу возраста, а Кани так до сих пор остается ее наставницей и помощницей, проводницей в мир скорой юности, став другом и близким, почти даже родным человеком.