Дирижер. Перстень чародея (СИ)

Утром после завтрака показывался Меро, пичкал меня новым лекарством, спрашивал жалобы, фиксировал общее физиологическое состояние и магический аурный фон. На мой вопрос о заклятии Морсуса ответил, что для начала хотел бы собрать и накопить больше данных о моем здоровье, чтобы потом их полно проанализировать, систематизировать и после выдавать какие-либо предположения. С каждым днем я чувствовал, что мне лучше. То ли магия помогала, то ли сам старался предаваться позитивным мыслям о выздоровлении и скором воссоединении с семьей.

Мне запретили покидать квартиру. Даже открывать окно и высовываться из него, полной грудью вдыхая уличный воздух. Даже выходить на лестничную площадку. Даже лишний раз сидеть перед освобожденными от штор и занавесок окнами. Поклявшийся честно отвечать на мои вопросы Милиан тяжело сообщил, что с момента, как город узнал о гибели Морсуса – еще с месяц назад, «официальной» для населения, – стало неспокойно. Люди боятся, что темный маг успел наложить чары на Жилу, и та в любой момент вновь всколыхнется, а никто не знает, как ее одолеть. В силах волшебников лишь временно ее сдержать, что и было сделано вдоль всего известного разлома недалеко от столицы. Ходят слухи о готовящейся мести последователей Морсуса, нуаров. Они могут таиться, набирать силы, строить планы по воскрешению Жилы. «И искать тебя, чтобы добить», – добавил Улло упавшим голосом. «Что ж, если когда-то мне все же придется вновь с ними сразиться, я не отступлюсь. Потому что уже нельзя, уже, видимо, поздно», – произнес я. Сам себе удивился, что сказал такое. Но слово не воробей.

О произошедшем событии широкие массы не узнали. О случившемся во всех подробностях имели понятие разве что только элдеры и Элт. В отдел исполнения наказаний от имени последнего было передано прошение, чтобы на неотбытый срок наказания мне закрыли глаза за формулировкой «ввиду примерного поведения и выполнения ответственной и важной просьбы, касающейся исследования сложных магических артефактов». Под последним подразумевалась та самая роковая поездка в исследовательский центр, которая для всех «признана состоявшейся» – во избежание ненужных толков. Наказание мне закрыли, учтя голос Элта. Проще говоря, меня необходимо было отмазать от дальнейшей работы в архиве в целях и моей личной безопасности, и безопасности хранилища. Там сейчас продолжаются жесткие чистки на предмет связи с нуарами. Об этом рассказал сам хранитель. Он появился в доме Кани в женском обличии спустя дней пять, как я встал на ноги. В этот раз волосы в прическе уложена иначе, а на платье цвета индиго накинут пиджак с символикой Совета волшебников. В тот час я сидел на диване у кухни и читал научно-популярное пособие по чародейству с таким упоением, будто погружен не в типичную и нудную магическую ерундовину, от которой Венди устает уже с первой секунды чтения, а в выдуманные фантастические теории, не имеющих подобия в реальности. На Земле точно. Милиан знал, что придет Элт – ожидал, поскольку тот Улло уведомил. Но мне Проводник ничего о посещении не сказал.

Элта прошла в квартиру Кани и представилась ей сотрудником архивного хранилища, под началом которого я работал. Когда я поднял глаза, мой и хранителя взгляды скрестились.

- Мы вас оставим, – произнес Милиан и, взяв Кани под локоть, удалился с ней в комнату, закрыв дверь.

Я хотел выдавить нечто едкое, гадкое, противное, циничное, злое, глядя Элте в глаза, несмотря на хорошее к хранителю отношение ранее, до последних событий. Я вбил в себя мысль: зная, что Элт буквально осязает своим существом любые колдовские колебания цветовых оттенков магии, я не верил, что он не чувствовал, как кто-то среди служителей хранилища ступил на скользкий путь и готов вытворить паршивые вещи. Если Элт знал, зачем не показывал, что ощущает предателей на уровне магического эфира? Почему не установил скрытую слежку за такими чародеями, почему не передавал их в руки пуниров, почему вообще с ними ничего не делал? И почему, определенно зная, кто будет сопровождать меня и Улло до центра исследования, подверг нас смертельной опасности, подставил под удар? Это так вот делается: так вот на живца ловят здесь, в Изнанке?! Не прощу до тех пор, пока не узнаю правды, зачем он так поступил.

Элта будто прочла все эти вопросы в моем взгляде, в том числе самый главный. Я отложил книгу и выжидательно смотрел на хранителя. Та продолжала стоять напротив. Я даже не предложил сесть. Мы почти ничего не сказали друг другу в первую минуту нашей встречи, но взгляды говорили о многом: мой – обвинительный и умоляющий, ее – просивший и объясняющий. Я не знал, извинить ли мне по всем пунктам или по отдельным всё же злопамятствовать. Но не по-человечески это последнее. Я попытался понять и принять, что Элт, допустивший такое чудовищное развитие событий, сделал это ради понимания будущих свершений, которые – он это буквально ощущал всеми фибрами – не за горами, где магическому миру что-то уготовано. И мне в том числе, раз уж я тоже имею отношение к чародейству.