Дирижер. Перстень чародея (СИ)

- Что вы живы, это, безусловно, облегчение. Но также нужно понять, что за заклятие использовал Морсус в последний момент перед своим исчезновением, которое опробовал на вас, – осторожно признался врач, протягивая мне намоченное полотенце и взглядом приказывая лечь обратно.

Я опустился на кровать и расправил полотенце на лбу. В голове еще пульсировало.

- Но ты встанешь на ноги, – сказал Милиан.

Я смотрел на него, думая и не представляя, что с ним было, когда он тревожился за меня. Так много оставалось понять: что сотворил со мной Морсус, насколько это опасно для меня, выживу ли я после этого, как я очутился в квартире Кани, как меня доставили сюда, что сейчас будет с магическим миром, утихомирится ли наконец Жила… Не самые лучшие мысли для обдумывания на ночь глядя. Опять засосало под ложечкой. Страх смерти, даже когда кажется, что она отступила, еще витал над головой и сдавливал разум.

- Я введу лекарство, чтобы вы чувствовали себя лучше. – Меро прошел до стола, где оставил портфель, и стал в нем рыться.

- Я что, без ваших волшебных уколов сам уснуть не смогу? – недовольно процедил я и сразу извинился тем же тоном.

Как меня взбесила вся эта ситуация: от пережитого ужаса я превратился в тугой комок нервов, и мне хотелось только одного-единственного – оказаться рядом со своими девочками, крепко-крепко их обнимать и целовать, ни о чем больше не думая.

Воображая, как предстану перед Лизой и дочками после долгого отсутствия (хотя понимал, что время в Москве по взмаху волшебной палочки Улло для меня застыло, да вот только не застыло здесь), я задумчиво смотрел в одну точку перед собой, обволакиваемый теплыми представлениями о воссоединении с семьей. В этот момент медицинская игла вонзилась в вену на внутреннем локтевом сгибе. Тело вновь отяжелело, разум окутало что-то приятно теплое и воздушное. Я успел повернуть голову и посмотреть на Милиана. В следующий миг веки опустились. Надеюсь, нового кошмара не предвидится.

***

- Не так я себе представлял наш разговор, когда он очнется.

После минутного молчания негромко произнес Улло. Он и Меро еще некоторое время смотрели на инициированного, который погружался в сон. Удостоверившись, что тот дышит ровно и спокойно, лекарь снял с его головы полотенце и оставил у таза с водой.

- Спиши всё на волнение, – вздохнул Меро и коснулся плеча Улло, предлагая ему покинуть комнату. – Понимаю твою заботу о нем. Ты к нему привязался. Как и к своим предыдущим ученикам. Ты ко всем хорошо относишься.

Выходя из комнаты, Улло погасил маячок-лампочку, витавшую под потолком. Меро вышел с портфелем в руке и закрыл за собой дверь.

- Что же с ним может быть... – Милиан опустился на диван и потеребил висевшие на груди на цепочке очки, глядя куда-то перед собой.

- Я не берусь что-либо утверждать. Повторюсь в который раз. Надо изучать. И как можно скорее. Вдруг это отравляющее заклятие медленного действия, и Константин будет медленно умирать, совершенно об этом не подозревая, – вполголоса произнес Меро.

Улло поднял на него глаза, полные тревоги. Врач промолчал и направился к выходу.

- Ты сильно задержался. Прости. Уже достаточно поздно. – Милиан встал проводить Меро.

- Не извиняйся, я же сам остался, иначе быть не могло. – Тот помотал головой, запахиваясь в плащ. – Если Венди еще не легла спать, когда вернешься домой, извинись перед ней за меня. Что не пропустил ее к Константину. Он правда еще не в том состоянии, – добавил Меро, беря в руки портфель и доставая кулон. Улло кивнул.

Лекарь ушел. Милиан поправил шторы и занавески на всех окнах, оставив меж ними лишь тонкие щели для неяркого света, льющегося от фонарных столбов, звезд и луны.

Он вернулся на диван и лег на него. Сейчас немного отдохнет, приведет мысли в порядок, закрепит и удостоверит защитные печати на квартире Кани и вернется домой, к Венди и ее няне, которые, собственно, уже могли лечь спать. Тогда он не станет их будить и уйдет к себе в комнату. Ее максимальный мебельный минимализм удивлял тех, кто впервые оказывался у него: несколько крепких настенных полок, на которых умещалось всё вперемежку – от книг и журналов до инструментов для ремонта, полутороспальная кровать и причудливой формы тумба со столешницей. На обеих стенах – картины супруги: она больше рисовала городские пейзажи и природу, так легко нанося мазки, точно казалось – всё настолько легкое и мимолетное, что упорхнет при малейшем дуновении даже слабого ветра, унесется, словно воспоминание, останется лишь один пустой холст. В комнате можно отдыхать от суеты, разглядывая яркие краски жизнерадостной столицы и пышущей природы, чем он, Улло, и занимался.

Милиан закрыл глаза, пытаясь отогнать тревожные мысли и думая о завтрашнем дне, который, он надеялся, принесет больше удач и пройдет без лишних тревог. А Константин обязательно поправится.

Глава 17