Дис

– Да, ее. Так вот, ее просто забили камнями и только лишь за то, что она была не слишком сдержана в своих любовных отношениях. – Ну скажите мне, кому от этого было плохо? А ведь она так прекрасно рисовала и у нее был настоящий талант. Или вот, напротив, старик, которого не пустили к его внукам по той лишь причине, что он не был партийным. Ну, как это-то понимать? И теперь его душа находится там, – парень указал на светящийся туман, – и страдает неприкаянная. А когда вы убивали людей просто из-за того, что они не верили в бога или вам так казалось. А когда приносили их в жертву, чтобы своих воображаемых богов умилостивить. А еще миллионами душили в газовых камерах и обрекали на смерть в лагерях. Да еще и утверждали при этом, что, мол, они сами во всем виноваты, а вы только исполняете свой долг. Как с этим-то быть?

– Но ведь камеры и лагеря, – робко вступил в разговор Антон, – это совсем другое. Общество их не одобряло.

– Нет, – твердо ответил призрак, – это то же самое. Там тоже все делалось по закону и по секретным, но вполне законным инструкциям. Вы всегда давили и убивали тех, кто был вам не угоден, кто мешал или просто не нравился. Целые общности или даже народы истреблялись лишь для того, чтобы другие могли пользоваться их богатствами. А иногда и просто так, ради забавы. Неужели же вы думали, что все те беспредельные ненависть и жестокость, которые вы проявляли друг по отношению к другу, вот так просто канут в лету, пройдут без следа? Ведь как легко осудить человека на основании того или иного закона. «Нет человека – нет проблемы», – так, кажется, говорили вы? Так вот нет же, – нет человека, а проблема есть. Вон она теперь где, – призрак указал на светящийся туман. – И те, которые говорили, что они такие хорошие и очищают общество от чуждых ему элементов, сами предопределили будущее вашего общества. Они говорили, что боролись с ведьмами, колдунами, евреями, врагами народа. Так вот, – они и были вашими главными врагами, ненавидели вас. А вы их поддерживали. Ведь как вы кричали в исступлении, когда на площади сжигали очередную «ведьму», как рукоплескали палачам, зачитывающим смертные приговоры, как плевали на осужденных и бросали в них камни. Но хоть кто-нибудь из вас знает, что значит умереть, не сделав в своей жизни ничего из того, что хотел или должен был? Кто из вас знает, что значит никогда не увидеть близкого и любимого человека? Кто из вас знает, как закрывается железная дверь и клацают засовы? Кто из вас знает, как орут охранники и пытают людей? Да, – вы ничего этого не знаете. И не хотите знать. Вы всегда предпочитали не видеть полную картину мира, который сами и создали, а только любоваться на вершину айсберга, где все так хорошо и прекрасно. Так вот поглядите же теперь на весь айсберг. На то, что было под водой.

Антон на самом деле уже почти не мог выслушивать все эти обвинения. Да, – они все, все были виноваты. И когда совершали преступления и когда жестоко карали преступников. Но что же теперь делать? Ведь все равно теперь ничего изменить было уже нельзя. Отчего он опустил глаза и тихо произнес:

– Простите нас, пожалуйста. Ведь кто же знал, что все так обернется. Ведь если бы люди знали, что все закончится таким кошмаром, то сразу остановились бы. И потом, не все же виноваты в произошедшем. Вот я, например, – простой программист. То есть я был им когда-то. И в чем я виноват? Да и много других людей там, – он теперь уже сам махнул рукой, указывая на пирамиду, – которые тоже ни в чем не виновны. Ну за что их-то убивать? А ведь они сидят там взаперти и ждут своей участи. И среди них есть маленькие дети, и много детей, которые вообще ничего в своей жизни еще не сделали, ни хорошего, ни плохого. Простите нас и не будьте такими жестокими, как мы. Простите.

– Вы знаете, – на этот раз проговорила уже девушка-призрак, – ваши извинения, это, конечно, хорошо, но вряд ли теперь достаточно. Вот, например, у нас с Пабло, – она указала на своего спутника, – тоже могли быть дети. И эти дети просто даже не появились на свет из-за того, что мы умерли. И они не пожили на этом свете вообще ни дня. А ваши дети, – да чьи же они, скажите мне на милость. Не тех ли палачей, которые отправляли нас на смерть. И в добавок ко всему, вот вы сами сейчас говорите о смерти, а вы хотя бы знаете, что это такое?

– Нет, откуда мне? – совсем уже хмуро ответил Антон, чувствуя, что разговор пошел совсем не в том направлении.

– А мы знаем, – продолжила девушка-призрак, как-то криво и очень не по-доброму улыбнувшись. – И это всегда очень больно и страшно. А кроме того, когда после смерти ты оказываешься в таком вот пекле, – она указала на оболочку Арона, – то и совсем становится не по себе. Поэтому извинений недостаточно.

– Но что же нам делать? – теперь уже повысив голос, едва не взмолился Антон. – Ведь вы же сказали, что идете нам навстречу?