Дис

– Все так, – улыбнувшись произнес Пабло, подмигнув своей спутнице, – и поэтому мы убьем вас быстро. Вы будете лишены всех тех бесчисленных пыток и издевательств, которые перенесло большинство из нас. И в этом как раз и состоит наше милосердие.

– Но все-таки, – попытался еще хоть как-то спасти ситуацию Антон, – может мы потом снова встретимся и продолжим…

Но призраки не дали ему договорить.

– Нет, – произнесли они одновременно, но при этом твердо, – переговоры окончены.

После чего развернулись и, все так же весело посмеиваясь, пошли по направлению к световому туману. И страшным было это «нет», несмотря даже на то, что произнесено оно было почти шутливым тоном. Таким, что Антону вдруг самому показалось, что это ему лично только что вынесли смертный приговор, а затем и заперли в камере. Да и могло ли быть иначе? Ведь миллионы, если не сотни миллионов таких же холодно зачитанных приговоров сошлись тогда в этом слове. Миллионы, если не сотни миллионов криков несчастных и замученных. Миллиарды никому не нужных запретов, наказаний, правил и условностей, в которых так путались сперва, а затем и гибли люди. Бесчисленное множество преступлений, обмана, насилия. И все это было теперь сконцентрировано всего лишь в одном коротком слове, которое, как тяжелый громовой раскат отдалось вдруг в голове у Антона. Отчего он, будто и вправду сраженный молнией, медленно опустился на колени и заплакал.

К нему подошла Люн. Она, как и намеревалась, сидела здесь совсем неподалеку, притаившись за пригорком, и тоже все хорошо слышала. Она попыталась было успокоить Антона, но конечно же не смогла. Безудержные рыдания, буквально вырывались из него. Он плакал и не мог остановиться, бился руками и головой о землю. Он просто не мог себе представить: как, ну как же теперь? Ведь это что же, конец? И теперь все эти несчастные: мужчины, женщины и дети погибнут, все до единого, – а защититься у них не было никаких шансов, и это Антон понимал. У него теперь перед глазами, ну просто-таки стояли все эти толпы ожидавших и надеявшихся на чудо людей, которые еще не знали, что скоро умрут.

– Перестань, кротик, – Люн села рядом, – ты ничего не мог поделать. И все это не твоя вина. Да тебя никто и не станет упрекать, что так вышло.

– Но что же делать? – Антон оторвал свое заплаканное лицо от земли, – что нам теперь делать? – он вновь опустил голову.

– Драться, – спокойно ответила Люн, сунув травинку себе в рот, – драться и умереть достойно. Поскольку ничего иного достойного человечество на этой планете сделать больше уже не сможет.

Потом они поднялись и пошли, – причем Люн даже поддерживала Антона, – к пирамиде. Там их встретили охранники, которые уже обо всем знали. Как оказалось, этот разговор дистанционно прослушивался. Но они, конечно, не стали упрекать Антона, что он сделал что-то не так. Они сами все прекрасно слышали, а оттого и понимали, что сделать тут ничего было нельзя.

Потом Антон с Люн поднялись наверх в его квартиру, где Антон и рассказал обо всем Кате. После чего строго-настрого запретил ей впредь выходить на улицу.

– Да знаю я, – спокойно ответила та. – Ведь после того как пропал твой Дружок, я и так отсюда почти не выхожу.

– Вот и молодец, – похвалил ее Антон. – Ты знаешь, скоро, наверное, будет страшная битва, но ты не бойся, призраки не смогут мне повредить, да и ты здесь за стеклянными дверями в полной безопасности.

После чего слегка перекусил хлебом с молоком и также спокойно направился вниз в командный пункт. А там, как это ни странно, царило вполне себе рабочее и даже бодрое оживление. Чиновники, военные, консультанты да и вообще все вокруг, так же как и он сам, словно бы выдохнули теперь и, отбросив гнетущее напряжение последних дней, занялись привычной и самой конкретной работой. Все было просто и ясно – война так война. Кто-то перепроверял связь, кто-то вел переговоры, согласовывая нюансы будущей и уже оборонительной операции, а кто и просто сидел на месте, сосредоточенно что-то там высчитывая. Антон посмотрел на весь этот упорядоченный муравейник и пристроился на стуле в углу. Он все еще никак не мог понять, отчего же это они все такие спокойные, ведь численный перевес был явно на стороне призраков, да еще какой. Один к десяти, да и то, если считать всех живых людей, в том числе детей, стариков и женщин. А значит шансов на благополучный исход, – Антон вздохнул, – не было почти никаких. «И все же, пусть мы скоро все и погибнем, – повторил он про себя эту последнюю фразу Люн, – но сделаем мы это достойно, ведь ничего иного достойного человечество на этой планете сделать больше уже не сможет».

43. Отчаяние