Дискета мертвого генерала

Персиков быстро взял себя в руки, примерно десять-пятнадцать секунд молчал, обдумывая ситуацию, в которой оказались агенты его структуры на «Пеликане», а потом задал еще несколько уточняющих вопросов, получив на каждый из них быстрые и исчерпывающие ответы. Не узнал он только о выстреле из «браунинга», о котором Игорь и Вадим Витальевич решили до поры до времени не рассказывать. Тем более еще неизвестно, какие он имел последствия… Прохоров даже не хотел думать, что на той кровати спал профессор Славгородский. Это была бы невосполнимая потеря в плане безвозвратно потерянной информации, известной только директору Экспериментального исследовательского центра и, что тоже вероятно, не более чем паре человек из Службы безопасности. Но до Москвы далеко, а профессор был совсем рядом. Со всеми его тайнами. Сейчас, когда наступила патовая ситуация, это имело слишком большое значение.

– Слушайте меня внимательно! У вас в распоряжении не более двадцати-тридцати минут, чтобы полностью захватить корабль, – снова заговорил шеф. На сей раз он почти смог избежать вполне объяснимого чувства паники, охватившего бы любого другого, узнай он о провале секретных агентов. Возможно, что осознание всей огромной ответственности за происходящие на «Пеликане» события помогли ему не потерять драгоценные минуты, в течение которых необходимо было принять серьезное решение. – Поднимайте моториста. На нем захват машины и изолирование «стармеха». Прохоров, слышишь меня?

– Слышу, – Вадим Витальевич ощутил, как конвульсивно затрепыхалось его сердце, словно пойманная опытным птицеловом куропатка.

– Пора размять мускулы. Ты должен любой ценой, не поднимая большого шума, добраться до второй рации, находящейся в каюте капитана, и превратить ее в бесполезный хлам. Если для этого понадобится ликвидировать десять человек, то сделай это. Но помни, что у Дорофеева есть табельный пистолет.

– У меня он тоже есть. Правда, трофейный, – кисло усмехнулся Прохоров и провел рукой по спрятанному за поясом «браунингу».

– Далее. Капсула, надеюсь, в полном порядке?.. Хорошо. Славгородский должен сказать все… Все, инженер, означает все. Все, что знает! Особенно меня интересует… – И Персиков сообщил самые важные детали, которые он хотел бы узнать и которые предстояло вытянуть из не слишком разговорчивого профессора. – Потом, когда закончишь с ним, необходимо взять контроль над штурманской рубкой. Вахтенному предстоит поработать на нас. Ровно через час к вам пришвартуется океанская яхта, которая стоит у ближайшего из островов Бермудского архипелага. К тому времени все члены команды и ученые должны быть созваны в кают-компанию под любым предлогом и надежно там изолированы, а само судно идти полным ходом курсом на северо-восток, навстречу яхте. Радист остается в рубке и никуда оттуда не выходит, даже если в двери будут въезжать на танке. Оружие держать снятым с предохранителя и не слишком долго думать, когда настанет время стрелять по живым мишеням… Если что, помните – меня интересуют только дискета кодировки, которая наверняка находится где-то у профессора в похожем на портсигар контейнере, новейшая информация, которая сейчас у Прохорова, и та, что пока находится в голове Славгородского, но скоро должна будет ее покинуть, – даже через телефон было слышно, как Персиков усмехнулся. – Все, что касается лично вас… Когда подойдет яхта, ни во что не вмешивайтесь, все втроем переходите на ее борт. Об остальном позаботятся.

– А как быть с оборудованием? – спросил Прохоров. – Здесь его на пару миллионов. Кое-что обязательно пригодится.

– Хорошо, десять минут на демонтаж самого ценного. Я предупрежу капитана яхты, даст двух человек в помощь. А сейчас начинайте. Я буду выходить на связь каждые пять минут. Все, удачи, – на том конце линии спутниковой связи положили трубку.

Радист сразу же вызвал по внутреннему селектору механика, в трех предложениях обрисовал сложившуюся обстановку и передал приказ шефа. Борис не стал переспрашивать дважды, сказал лишь, что «стармех» – это не проблема вообще, «на все про все две минуты», и что после его изоляции он сразу идет в штурманскую рубку «обсудить насущные проблемы с вахтенным» и все последующее время будет находиться там, в трех шагах от радиста. Если что, то он вполне способен управлять кораблем самостоятельно.

Говоря об этом, моторист презрительно фыркнул. А Прохоров сразу подумал, что не завидует находящемуся сейчас на капитанском мостике штурману. Борис не станет проявлять к нему жалость, если тот откажется безоговорочно выполнить его требования…

Вадим Витальевич спешно покинул рубку радиста и направился вниз, в коридор на первом этаже надстройки, где в компьютерном центре вполне еще мог находиться Гена Ожогин. Будулай не входил в сферу интересов шефа. А значит, жить ему оставалось недолго. Прохоров же не испытывал никаких угрызений совести, готовясь совершить первое в своей жизни хладнокровное убийство.

13