Диссидент

Вы поднимаетесь на гору. Чтобы к ней прийти, вы сделали огромное количество вещей. Рисковали, сворачивали, возвращались, ошибались, погибали и возрождались вновь. Вы на последнем издыхании. Успех прекрасно видно. Он где-то там, протянешь руку и вот, он твой. Но успех хитер и достается лучшим, терпеливым. Вполне возможно, что, когда опускаются руки, когда невмоготу терпеть нищету, когда ты понимаешь, что просто на просто умрешь с запасом знаний, умений и навыков, так и не забрав ни одну регалию, просто помни, успех испытывает тебя. Когда ты вдруг осознаешь, что близок к провалу, помни, что именно сейчас, именно в данный момент нужно работать. Приходишь с учебы – работаешь! Приходишь с работы – работаешь! Бросаешь гедонизм и работаешь! Все это удовольствие, посланное куда подальше, сконцентрируется и свалиться на голову, когда ты будешь на вершине. И это будет поистине удивительно!

Подходя к пивнушке и торжественно манкировав двух выходящих из заведения пьяниц, зашёл внутрь. В носовые пазухи мгновенно вгрызся отвратительный запах перегара и застарелого пота, переработанного биттера организмом, его накануне употребившем. Этому месту не помещает обзавестись добросовестным персоналом, способному поддерживать хоть какую-нибудь чистоту клоаки. Темнота в помещении, клубы дыма, не ощущавшиеся на входе, сейчас же, прекрасно распознавались… Отвратительное место, с годами здесь все хуже и хуже!

Макар сидел в углу и сел он туда неспроста, голова наклонена, открытая бутылка пива, наполовину полна, он видел всех и владел обстановкой. Возможно, дело пахнет криминальными манипуляциями, кто знает.

– Мазаль тов! – Иронично сказал я, улыбаясь.

– Очень смешно… Выглядишь не очень. – Резко подняв макушку, он поднял брови.

Мы обменялись римским рукопожатием, и я уселся.

– Сам знаешь… Забыл сделать клизму с крепким кофе… Ты чего в кепке?

Макар оглядывается, снимает кепку и говорит в стол:

– Покромсали как собаку… Отстой…

Издаю издевательский смешок, но не усердствую, чтобы не обидеть.

– Что-то ты долго.

– Так вышло, задумался и проехал остановку. – Сказал я отвлеченно, посмотрев на милую девушку и подумав, что же она делает в таком поганом месте? Пташка выскочила на улицу, а на ее место села витиеватая, бесформенная и старческая мерзость. В голове крутилось только одно слово – «импортозамещение». В России жить… посмотришь на фотографии людей русских, особенно женщин… Что время делает с ними? Зачем судьба так жестока к их нежной и чувственной натуре? Вся жизнь может повернуться наоборот, только из-за того, что родилась красивой. Или некрасивой. А Русь наша забирает красоту очень рано… Лица, улыбки, эмоции… а за ними что? – Кроме слез… Обложку многим вещам делают люди, как жаль, что и главенствующие лица России делают угрюмые лица народу. Мужики это дело запьют и переживут, а девушкам что делать?

– Сдурел?! Чего пинаешься? – Заскорузло накатил я, как только почувствовал кончиком туфли его берец. – Это тебе не дачные сандалии, имей уважение!

– А что мне еще сделать, если ты опять залипаешь? – Пригибаясь и переходя на шепот, тут же продолжил. – Я давно общаюсь с авторитетами, что работают на районе и сегодня у них дебют – ловят неудобоваримого, сам понимаешь, никто не желает оказаться за решеткой, парни не хотят видеть в банде левых типов, еле уговорил их, поэтому не подведи.

Пребывая в ступоре, ощущал переломный момент Макара, дебют не только авторитетов, но и его. Он не обычный человек, но еще и не настоящий неонацист.

– Воу… – выдохнув, я продолжил. – Как тебя только занесло… в том плане, что… ты же остерегался свор, разве нет? – С недоумением поинтересовался и, тем не менее, сказал следующее. – Но, что позвал, молодец, сам знаешь, каково мое мировоззрение относительно таких субчиков.

– Слушай, просто подумал, не время сидеть на месте, читать «борьбу» и рефлексировать. Я решил, пора действовать! И действовать сейчас! Ты, кстати, не спеши радоваться, принимать участие ты не будешь, я… Что?! Не смотри так на меня, ты же не думаешь, что мы его вальнем? Нейтрализация – это его очищение от альковных мыслей с помощью внешних трех факторов, которые олицетворены в нас, тех, кто будет ворошить правосудие. И не делай такое выражение лица, что не подозревал о моем нахождении в банде. Это видно издали, говорю тебе. – Надменную уверенность, подчеркнул вальяжным глотком, присосавшись к бутылке.

– Вот только не надо меня лечить относительно божества твоих, так называемых «авторитетов». Для меня, авторитеты, это те, чьи книги стоят у меня на полке, так что заканчивай с прокачкой. – Постучав пальцами, сказал. – Так, а нахрен я вам нужен тогда?

– Ты будешь оператором. Как тебе… это я предложил? – Придать окрас вопросу помогло пиво, которым он взмахнул и мигом отправил в глотку. Опять. – Ты будешь снимать все на камеру, будет наше личное кинцо. Как тебе, класс? Ты же хочешь быть белым русским человеком – Произнес с полной уверенностью на лице. Он был полон надежд одобрения с противоположной стороны.