Диссидент

Через несколько месяцев общения, я понял, что он неонацист – самая тупая часть населения. Правда, скинхедом был в большинстве случаев тогда, когда находился в зоне комфорта. Если ему тянут руки те, против кого он ведет диванную борьбу, он принимает приветствие, конечно, если чувствует физическое превосходство визави. С остальными, же… кто ниже ростом, слабее, глупее или аморфнее, он отвечал отказом, путем игнорирования, не более. Но, должен сказать, что все изменилось. Из одной стадии взросления, буквально на глазах, он переходил в другую. Один хрен, он держался особняком от себе подобных, потому, что немного умнее, ведь, кому хочется садиться в тюрьму и ломать себе рок. Для меня, он был личностью, конъюнктурной единицей, до недавних пор. Это был тот возраст, когда тянет ко всему, что может раскрыть глаза на изнанку мира… будто мне не хватало этого опыта.

Идя по направлению к автобусной остановки, раздался входящий вызов. Макар постоянно названивал, когда была договоренность встречи. Достав мобильник, обнаружил, что вызов совсем от другого человека. Это был Йосиф. Мой близкий приятель. Товарищ, с которым можно провести полезные мозгу дискуссии на любые темы. Чего бы я ни спрашивал, голова его всегда владела базисом, каркасом, для начала развития диалога и темы в мире не было, где он не знал основных истин.

– Привет Йосиф, как ты?

– Привет, слушай, ты не мог бы помочь?

Любому другому за такую прямолинейность, ответил бы отказу, но только не ему. Я слишком жалел его и сердечно уважал, чтобы просто так взять и вытереть ноги. Да кто я вообще такой, чтобы отказать ему? У меня денег не шибко, до того момента, пока я не нашел подработку, всегда обходился мелочью, а все купленное на перекус обязательно делил с ним. С легкостью можно уважать человека, когда понимаешь, сколько труда он совершил, чтобы стать тем, кем хочет и является. Но Йосифа я уважал за другое.

– Конечно, что у тебя произошло?

– Ты не мог бы купить упаковку памперсов для взрослых. Я тебе отдам как-нибудь.

– Йося, не думай, скоро буду.

Он повесил трубку, и я развернулся, чтобы дойти до аптеки. Во время нашего короткого диалога, он как всегда держался стоически, как и подобает интеллигентному парню. В трубке были посторонние звуки. Это был крик. У его матери очередной припадок.

Судьба у него не из легких. Черт, она и сейчас не лучше. Бедняга, сколько себя помню, если брать за точку отчета наше знакомство, он редко появлялся на учебе, но все сдавал своевременно, успевая ухаживать за лежачей матерью, настоящей мамой замечательного человека.

Поднимаясь на второй этаж с подгузниками наперевес, благодарил судьбу, что мы живем на одной улице. Перед глазами стояла живописная картина, как он боролся с челкой, кладя ладонь на голову, параллельно лицу и медленно, надавливая на лоб, опускал твердую руку вниз.

Вдавив силой на звонок, ждать долго не пришлось.

– Привет еще раз, смотри, такие подойдут?

– Да, спасибо, я тебе отдам на днях.

– Слушай, не стоит, это от…

Он захлопнул дверь. Успел заметить испарину на его длинном лбу, которая, если бы не брови, залила влагой все лицо. Над своей матушкой хрен бы я так горбатился. Да… мне не повезло с мамашей, но это не значит, что они все такие.

Раз в год, в городе, на дикую сиесту, решают положить асфальт. За пару лет, облагородить тут могут разве что сантиметр. Засмотревшись на рабочих из окна автобуса, я оставил полосу грязи на брюках, чуть выше щиколоток и оттирая пыль ладошкой, представил, как выгляжу сейчас со стороны.

Я был в темных туфлях, черных брюках, на торсе черный галстук, белая рубашка, а под ней белая футболка. Вот он – образ мнимой самоуверенности, но я физически не мог начать так не одеваться, читая книги.

Писатели пишут такие гениальные вещи, что просто осознаешь суть никчемного прожигание жизни, казалось бы, и у него, и у тебя одна жизнь, относительно равные условия. Руки, ноги есть, голова… Они, словно живые звери, я препарировал их с собственного согласия, вырезая нутро афоризмов и до глубины души принимая на простецкие истины, подключаясь к разъему эмпатии, пренебрегая правилам таксидермии, изучая всех, живых и мертвых без разбору. Я очень рано понял, отличный трюизм, который перефразируют, дополняют, конвертируют и изменяют, но лейтмотив истины вечен. Чтобы достичь успеха, совсем не нужен талант. Ведь успех можно сравнить с дорогой куда-то, ты идешь и ветер дует в лицо. Достигнув его, можно разом все потерять, будто бы едешь обратно и ветер дует уже в спину, подгоняя тебя. Я верю в шанс не кануть бесследно, я верю в таинственные дали, скрытые от народа, и я хотел бы удостовериться, просто понять, что я не один, кто верит и понимает суть, при этом, еще пока не понимая ничего.

Успех можно сравнить с наступлением совершеннолетия, после двух этих вещей, ты задаёшься вопросом – а что дальше? Талант – это минимальная единица. Наравне с усидчивостью, он давно стал синонимом. Это такая невербальная, глубоко фантомная вещь, служащая постулатом, краеугольным камнем и домом, который ты построишь с помощью терпения и усилий!