Дитя

Когда выяснилось, что Сашенька пришла сюда по зову души и по призыву любимого народом Вадима Вадимовича, юноша Вован, предварительно ущипнув барышню за свежую круглую попку, проводил её в «офис» молодёжного движения. «Офис» был заставлен громадными коробками с надписями «Sony», «Panasonic», «LG» (отчего у Сашеньки сразу же перехватило дыхание и потекли слюнки) и оклеен портретами-календарями, представляющими уполномоченного Лилипутина в разных позах и видах - Вадим Вадимович в кругу семьи (крашеная блондинка-жена с силиконовым бюстом и в полосатом гангстерском костюме; пухлый и кудрявый сынок с вытянутыми в трубочку, как при поцелуе, губами; манерная тощая дочь в перманенте и бриллиантах и, наконец, модной породы бульдогообразная собака в безобразных плюшевых складках); Вадим Вадимович в белых трусах, на теннисном корте; Вадим Вадимович в своём рабочем кабинете (с тремя телефонными трубками в руках и под собственным парадным портретом в полный рост) и, наконец, Вадим Вадимович в виде грозного обличителя (перед ним на коленях, умоляя о пощаде, стоял облачённый в грязный белый халат измождённый терапевт из районной поликлиники, который, получив от благодарной клиентки мятую купюру достоинством в десять рублей, преступно не сообщил об этом в налоговые органы). Этот, последний, портрет понравился Сашеньке больше всего, и она, словно под влиянием божественного откровения, сообщила об антизаконном поведении своей красно-коричневой матери местной начальнице «гребущих» (стильной, само собой разумеется, девице в камуфляжной расцветки штанах и агрессивной салатово-кислотной бюстгальтерообразной блузке на невидимых миру бретельках). Рассказ юной Лушиной произвёл такой фурор, что выслушать его пришли не только опалённый костром и привлечённый Сашенькиной попкой Вован, но и его друзья-соратники - Димон, Колян и Толян. Активистка-начальница, бойко законспектировав показания юной сознательной гражданки и записав адрес её матери-уклонистки, горячо пожала Сашеньке руку, поблагодарила её за проявленную бдительность и поспешила с ней распроститься. Уходя, Сашенька метнула тоскливый взгляд на объёмистые картонные коробки, но увязавшийся за нею Вован рассеял её сомнения, заверив её, что «гребущие» умеют ценить своих добровольных помощников и что за ними не заржавеет.

…Весь день, преисполненная чувства выполненного долга, Сашенька вовсю оттягивалась в компании Вована - сначала в кафе, за пивом и чипсами, а потом - на дискотеке. Домой Сашенька вернулась уже на рассвете. Она долго пыталась попасть ключом в замочную скважину и оставила эти попытки только после того, как убедилась, что дверь не заперта. Войдя в квартиру, Сашенька обомлела: в квартире не было ни мебели, ни матери, ни Чубайса. По комнатам, жалостно мяукая, неприкаянно слонялась голодная и оскорблённая Труся, брезгливо нюхая засохшие крошки от противного «Рокфора». Открыв дверь в ванную с намерением сунуть под кран свою разгорячённую голову, Сашенька замерла в восторге, мгновенно перекрывшем все обрушившиеся на неё отрицательные эмоции: на месте, освободившемся от унесённой доброжелателями стиральной машины, стояла огромная коробка с заветной надписью «Panasonic». Однако, разорвав опоясывающую её липкую ленту, Сашенька обнаружила там не рисовавшийся в её воображении музыкальный центр, а календарь-портрет уполномоченного Лилипутина (тот самый, на котором он клеймил позором жалкого доктора-бюджетника). К портрету была приколота записка со словами «Дуракам закон не писан» и с изображёнными вместо подписи гениталиями. Разогнув скрепку, которой была пришпилена к портрету эта издевательская записка, Сашенька поковыряла  железным крючком у себя в зубах и, присев на край ванны, горько заплакала.

…В настоящее время Сашенька, «забив», по её выражению, на образование (которое, с другой стороны, трудно было назвать образованием), активно уклоняется от налогов и занимается сразу несколькими делами: клеит на заборах рекламные листовки, выводит гулять тройку доберманов, принадлежащих состоятельному господину Отару Отаровичу, стрижёт волосы пансионеркам из ночного клуба «Мармелад в шоколаде» и даже торгует у метро сигаретами. Два раза в месяц она навещает Ухтырскую тюрьму, где, томясь в каземате, несёт праведное наказание её беззаконная мать Олимпиада Ахмедовна. Один раз, стоя в очереди со своей передачей для арестантки, Сашенька увидела мелькнувшую, через несколько голов впереди неё, аккуратную лысину доцента Шах-Макаронова и, перепутав от волнения его имя-отчество, бросилась к нему, как к родному, с криком: «Шамиль Макаронович! Шамиль Макаронович!» - на что последний ответил: «Изыди, сатана!» - и поспешно перешёл на другую сторону улицы.