Дитя Бунта

Я не смогу ничего сделать с металлом, усиленным наномеханикой. Сунул руку в кармашек на поясе и понял — музыкального ключа для наномеханики там и нет… Молния была открыта, ключ, скорее всего, вылетел, когда я падал на бок. Самое главное, вытащить отсюда Айли, а там уже пусть везут в воинскую часть и снимают цепи в медицинском отсеке. Еще вопрос, не тряхнуло ли тот район, а если тряхнуло, то насколько сильно?

Тут же состоялось некоторое словесное препирательство: от злости, боли и пережитого страха рыженькое Чудовище повысило на меня голос второй раз, ничуть не думая о последствиях. Опять же, будь у меня лишний часик, а у нее — не будь вывиха… Ладно, отодрать ее я успею, и по мягкому месту, и не только.

Путь для выхода из зала был подготовлен — я слышал, как на первом этаже растягивают тент, называя мое имя. Также на фоне общей суеты выделялся голос Мерти, утверждающий, что по свежему сообщению, никаких разрушений на территории воинской части нет.

Отлично.

Упоминание о толстой попе способно отвлечь женщину от чего угодно, даже если это катастрофа вселенского масштаба, а что уж говорить про какой-то вывих и какое-то жалкое землетрясение! Все, несколько секунд Айли не могла думать ни о чем ином, кроме габаритов собственной «кормы», да еще и звезданула мне острыми коленками прямехонько в область бывшей раны, регулярно напоминающей о себе ноющими болями. В отместку я не стал предупреждать ее о предстоящем падении вниз с высоты двадцати футов. У госпожи Барнетт подходящее имя — вполне может немного полетать! Прим. авт.: по одной из версий, имя Айли переводится с гэльского (шотладнского) языка как «птица».

Она хотела знать, что происходит, и я сказал в двух словах, уже не видя смысла скрывать. Только вот пусть представит в полной мере то количество жертв, которое было бы неизбежно в случае успешного осуществления плана мятежников! Как истинный Темный эльф, я не стал сообщать подробностей операции, нацеленной на мирное задержание террористической группы, а не на отстрел на месте. Пусть Дитя Бунта думает обратное, и потихоньку начинает меня ненавидеть.

Рыжая брыкалась и психовала, пока я нес ее до парковки спецтранспорта. Сколько угодно: свеженькая, только что проросшая ненависть ко мне поможет Айли продержаться в прекрасном боевом задоре несколько дней до того момента, как я займусь ею вплотную.

ГЛАВА 7.

«Я — твой трибунал!»

Айли Барнетт

Я не сразу поняла, куда меня привезли. Это не тюрьма. Скорее всего, из-за землетрясения меня, как и всех прочих эвакуированных подсудимых, доставили в другое место. Незапланированная отсрочка приговора…

Идти я уже просто не могла. Очередной молодец в черном камуфляже на руках занес меня в какое-то помещение, напомнившее больницу: белые стены, стеклянные медицинские шкафы, операционный стол, какое-то оборудование, легкий запах озона от стерилизаторов на стенах. Медпункт?

Молодец сгрузил меня на тот самый стол, и остатки сохранившегося в моей душе злорадства воспрянули, наблюдая за тем, как на чистую поверхность сыплется каменная пыль и мелкие щепки с моего красного комбинезона. К столу вальяжно подошел высоченный дроу в белом халате, небрежно наброшенном поверх черно-серой формы, и, сохраняя непроницаемо холодное выражение лица, напустился на гвардейца:

— Cad e sin?! Прим. авт.: Это что такое?! (ирл.)

При этом он недвусмысленно тыкал пальцем в мою правую лодыжку, которую я уже перестала ощущать. Как она выглядела?.. Лучше было не смотреть лишний раз, чтоб не расстраиваться.

Молодец в камуфляже многозначительно упомянул милорда Оустилла. Дроу в белом халате рассердился еще больше, и перешел с эльфийского языка на гэльский, густо пересыпанный матерным:

— Нет, я же знал, что Оустилл мудак, но не до такой же степени! Как… на… в… я буду это снимать?! Сразу надо было снимать цепи, сразу после травмы! — с трагическим вздохом он отвернулся от гвардейца и почти ласково обратился ко мне: — Военные — это особый сорт мудаков, милочка. Я имею с ними дело уже более сотни лет, и каждый раз удивляюсь прогрессирующему идиотизму.

Увидев мой красноречивый взгляд, брошенный на гвардейскую форму, доктор погрозил пальцем:

— Я — другое дело, попрошу меня в общую шеренгу с мудаками не ставить!

Потом он задумчиво приподнял мою ногу, как-то подозрительно рассматривая.

— Пилой тут несподручно…

При слове «пила» я испуганно закричала, а молодец в камуфляже встрепенулся и попытался улизнуть за дверь, но доктор резко воспротивился:

— Куда?!. Если не дотумкал принести ключ, так наномеханика сюда, хоть из-под земли, хоть из Бездны, Ллос тебе в душу!

Пока бегали за наномехаником, военный эскулап спокойно открыл стеклянный шкаф, достал оттуда бутылку «Кэмерон Бриг», Прим. авт.: «Cameron Brig», чистый однозерновой скотч (single grain) выдержкой от двадцати четырех до сорока лет на треть пустую, набулькал в стакан приличную порцию и протянул мне:

— Пей, милочка. Не люблю вправлять вывихи под обезболивающим. Чувствительность не та, и вообще, разбазаривать матчасть — не в моих правилах…