Дитя Бунта

Мне выдали другую одежду — не новый комбинезон смертника, нет! Неужто остроухим не хватает такого добра на всех обвиняемых и приговоренных?.. Сейчас на мне были вещи из комплекта военного образца одежды эльфов — черная футболка, тренировочные штаны и, между прочим, мужские трусы — «боксеры». Армейские ботинки полагались для выхода из помещения гауптвахты, в медпункт или же душевую, в которую меня запускали через день. Все это болталось на мне, как на вешалке, из-за неподходящего размера, потому что не бывает у эльфов женского военного обмундирования: они вообще не берут эльфиек ни в армию, ни в полицию, ни в спасатели, разве что на бумажную работу. Не женское дело, мол. Для людей это тоже под запретом. Хотя, судя по учебникам истории и материалам архивов, до Сопряжения Миров женщины в армии все же служили.

Красный комбинезон сидел как влитой, а сейчас, отправляясь в душ, мне приходилось поддерживать пояс штанов, чтобы их не потерять. Но самым жутким предметом гардероба стали именно ботинки! Магнитная самозастегивающаяся «липучка» работает только в том случае, если размер обуви подходит. Какой там «подходит!» На пять размеров больше, чем надо! Попробуйте, пройдитесь в таких сами! А ведь остроухие охранники заставляли меня приноравливаться к их шагу!

Какая разница, что на мне надето?.. Исход будет один.

И вот, в конце пятого дня пребывания на гауптвахте, в одиннадцать часов ночи, как всегда, прозвучал сигнал к отбою.

Кажется, я только задремала, как в камере вспыхнул яркий свет вместо обычного, убавленного после отбоя до минимума, и лязг замков указал мне, что дверь открывается в неположенное время.

Что, неужели пора?!

Я резко села на койке, протирая глаза. Второй раз за месяц готовиться к смерти — не самое приятное ощущение. Сердце невольно подпрыгнуло к горлу.

Глаза я протерла только для того, чтобы увидеть перед собой Палача Оустилла, смотрящего на меня сверху вниз без всякого выражения на лице. Одет он был почти так же, как и я, только черные штаны не тренировочные, а из комплекта полевой формы, с кучей функциональных карманов, и черная футболка не висит мешком, а обтягивает рельефные мышцы торса. Бросив взгляд на тяжелые армейские ботинки полковника, я тут же некстати вспомнила, как один из его бойцов несколько раз приложил меня таким вот ботинком по ребрам во время захвата, когда я упала.

Надеюсь, сам Палач явился сюда не для этого?! Мне не нравился маленький черный кофр в его руке. В таких обычно хранят инструменты. В другой руке нежеланный гость держал складной металлический стул. Стул был поставлен напротив моей койки, черный кофр — на пол рядом. Совершая эти нехитрые действия, Оустилл не сводил с меня взгляда своих бирюзовых глаз, контролируя каждое движение.

Я и не думала на него нападать. Это было бы на грани безумия. Объективно эльф гораздо сильнее, хоть и вошел ко мне в камеру без оружия, за дверью — охрана… Кидаться в него теперь тоже нечем — кружку и тарелку с ложкой уже унесли после ужина, а ботинки стоят довольно далеко, я не дотянусь.

Наверное, на лице у меня отразилась целая гамма эмоций, потому что эльф коротко усмехнулся:

— Не смотри на меня так. Я не растаю, не исчезну, не лопну. Итоги большого «бабах» двадцать пятого числа такие: один устроил самоподрыв после отказа сдаться, сорок три арестованы, с нашей стороны потерь ноль — несколько раненых. Учитывая то, что твои приятели вовсе даже не собирались оставаться в живых или кого-то щадить, итог прекрасный — и для них, и для нас. Кое-кто из них в тяжелом состоянии в госпитале, но выкарабкаются.

— Кто… кто устроил?.. — я нашла в себе силы спросить об этом, с тревогой ожидая ответ, который практически знала заранее.

— Друммонд. — С неудовольствием произнес ночной гость. — Любитель файр-шоу, националист и эльфофоб, каких поискать…

Уэсли всегда говорил, что ни за что не сдастся живым при любом раскладе…

Колин Барнетт жив, и остальные!

Сердце опять подпрыгнуло к горлу, почти от радости, тут же сменившейся горьким чувством реальности: вряд ли мои друзья и родственники останутся в живых надолго. Сложно сказать, где пройдет следующее заседание трибунала, но мест для подсудимых там будет больше…

Из задумчивости меня вывели следующие слова полковника:

— Снимай футболку и ложись. — Будничным тоном потребовал дроу.

Проклятье! Только не это… Я не боюсь насилия, но отправляться на тот свет, будучи предварительно трахнутой этим остроухим бугаем? Не пошел бы ты?!

— Плохо слышишь? Надо повторять дважды?

— Не надо повторять. — Выплюнула я, не отводя взгляд. — Я не буду раздеваться.

— Как знаешь.