Дитя Бунта

Рабство на территории Шотландии было отменено еще до моего рождения. Сейчас же лордам дроу разрешается владеть особой женского пола — неважно, к какой расе она принадлежит, — если имел место факт нарушения закона, а у этой особы нет ни мужа, ни постоянного партнера. Я как раз попадаю под такие характеристики, но… почему отменили смертную казнь? И как бы не было хуже то, что меня ждет.

Сбежать? Как и куда? Остается одно — при первой же подвернувшейся ситуации лишить себя жизни. Я не сделаю этого до тех пор, пока не узнаю, что там с остальными, и можно ли им помочь. А еще… я прекрасно помню фразу полковника о том, что он разберется со стрельбой на Брансуик Плейс. Тогда он утверждал, что я этого уже не увижу. Что изменилось сейчас? В чем подвох? Разобрался он или нет?

«Валькирия» мчалась по ночной дороге. Припоминаю — в этих местах я была в детстве… Дальше на север — и покажется приморский городок Стонхейвен — а точнее, то, что от него осталось после ночи Сопряжения. От Абердина сюда ехать ближе, чем от Эдинбурга — не более пятнадцати миль. Здесь шумят волны, поет ветер, не дающий низкой стелющейся траве приподняться от земли. Сопряжение Миров не проявило милосердия ни к природе, ни к историческому наследию, созданному руками человека. Когда-то тут стоял старинный замок, возрастом в несколько сотен лет, замок на неприступной скале — целый комплекс зданий! Враг не мог пробраться к нему незамеченным, потому что все окрестные скалы и побережье просматривались, как на ладони. Ворота в скале были единственным проходом, который можно оборонять очень долго.

Говорят, это было одно из самых посещаемых туристами мест в Шотландии.

В ночь столкновения двух измерений весь окружающий ландшафт вывернуло наизнанку, смешав в единое целое твердь и воды Северного моря. Замок перестал существовать, будучи разрушен гигантской волной. Окружающая поверхность каменистой почвы приподнялась, расширяя и разглаживая перемычку, соединявшую величественный утес с материком. Прежний вид местности сохранился только в архивах истории.

Прим. авт.: речь идет о замке Данноттар, возведенном на пятидесятиметровой скале. До него можно добраться из города Стонхейвен на восточном побережье — всего 3 км. До Абердина — примерно 25 км, до Эдинбурга — все 180. Сейчас замок — частная собственность семьи Коудрей, он находится в полуразрушенном состоянии, но является одной из знаковых достопримечательностей Шотландии и местом киносъемок.

Теперь тут, среди живописных обломков скал, росли эльфийские тисы, отличающиеся от земных ягодных тисов более развесистой и плотной кроной. В плане восстановления исторических достопримечательностей политика человеческих и эльфийских властей одинакова — имеет смысл «реанимировать» только то, что сохранилось хотя бы на треть. Есть меценаты, создающие с нуля реконструкцию, «новодел» — таких зданий немало в Эдинбурге. Но по исчезнувшему замку вынесено однозначное решение — оставить все, как есть.

Мы приближались к утесу Данноттар.

Дальше определенной черты людям въезд запрещен — тут вроде бы живут эльфы, земля в частной собственности, но точно я не была уверена, а сейчас представился случай узнать. Как назло, Оустилл выключил фары, ориентируясь то ли на собственное особое зрение, то ли на непонятные мне показания приборов «Валькирии». А если мы влетим в дерево?!

Как будто услышав мои мысли, дроу пояснил:

— Кое-какие обитатели здешних мест не любят яркого света, он им вредит.

«А здоровенная псина не повредит, если ее выпустить погулять?!» — мрачно подумала я, но промолчала, потому что на заднем сидении завозился Харт. Судя по звуку, он сладко зевал, потом заскулил и просунул свою морду, покрытую проволочной шерстью, между мной и эльфом. Я с опаской отодвинулась и услышала, как с ехидным удовлетворением хрюкнул полковник:

— Пожалуй, совсем неплохо, что ты его боишься. Собаки остро чувствуют страх, а логика Харта очень проста. Боишься — значит, есть повод. Будет лучше охранять трофей хозяина.

Я проглотила резанувшее слух слово «трофей», в полной мере осознавая, что оно означает. Сейчас я недостаточно зла, чтобы провоцировать Палача на какие-то действия или даже просто спорить с ним.

Впереди замаячила извивающаяся дорожка из точечных светящихся огоньков синего и белого цвета, а в конце неожиданно нарисовались кованные ажурные ворота в типичном воздушно-эльфийском стиле, хорошо узнаваемом. Автоматика сработала, пропуская за ворота «Валькирию». Не знаю, когда от нас отстали армейские машины — просто не обратила внимания. Сейчас мы были одни.

— Выходи! — распорядился Оустилл.

К кому это относилось, ко мне или к Харту? Раз сказано на гэльском, значит, ко мне… Я отстегнула ремень и взялась за ручку дверцы.

— Запомни на будущее, Dearg. Если ты едешь со мной в общественное место, то, независимо от своего нынешнего положения, должна дождаться, чтобы тебе открыли дверь — я или кто-то другой. Если свидетелей не предвидится — можешь выходить, как только я разрешил. Это ясно или повторить?..

— Ясно. — Ответила я.

Вояка, чтоб его! Ему на все нужен точный ответ…