Дитя Дракулы

Уже в следующую секунду я вцепился в вампира сзади, рванул на себя жирное тело, освобождая Стрикленда. Бедняга тотчас рухнул наземь, из прокушенной шеи фонтаном хлестала кровь.

Я держал своего старого наставника железной хваткой. Парлоу бешено бился, рычал от ярости и разочарования. Я развернул его лицом к себе, схватил за лацканы. Он безумно ухмыльнулся. На губах у него пенилась слюна, смешанная с кровью. Он рассмеялся хриплым, булькающим смехом.

– В моих глазах, Дикерсон, ты видишь будущее, – сказал он.

Я сжал правую руку в кулак и от души впечатал его в толстую физиономию.

Парлоу лишь рассмеялся опять.

– Ох, ну до чего же это здорово, – сказал он. – Быть таким. Столько лет служения закону. Столько лет на страже порядка. Когда я все время мог бы вести такую распрекрасную жизнь. Вот оно, настоящее счастье. Тебе стоит попробовать, Джорджи. Решись преобразиться.

Я крепко держал мерзкое существо.

– Но как?.. – проговорил я. – Как вы позволили сотворить с собой такое?

– Так выбора-то нет, – прохрипел вампир. – Никакого выбора не дается. И когда она остановила меня на пустынной дороге – темноволосая красотка, пославшая меня сюда, – я очень скоро понял, что страшно хочу, чтобы она меня изменила. В конечном счете мы все хотим этого…

И тут слова – гнусные, лживые слова – перестали исходить из его уст. Он дико зашипел и забился в корчах.

– Посторонитесь.

Последнее слово произнес доктор Сьюворд, внезапно возникший за моей спиной. В вытянутой руке перед собой он держал серебряное распятие. Парлоу жалобно взвыл, судорожно забился, пытаясь вырваться, но безуспешно.

А миг спустя Сьюворд уже стоял с ним рядом, прижимая крест к его щеке. Запахло горелым мясом.

– Валите его, – рявкнул доктор, и я с удовольствием швырнул мерзкую тварь наземь. Она истошно взревела, замолотила конечностями, но сопротивляться было уже поздно.

Невесть откуда в руках у Сьюворда появились кол и молоток, и уже в следующее мгновение первый был вогнан в грудь Парлоу.

Вампир завизжал – жуткий, потусторонний звук. Справа от меня появился благородный лорд Артур. У него был нож, которым он в шесть сильных движений отделил голову от туловища. Работа явно не из легких. Под конец его лицо блестело от пота.

Управившись с делом, он взглянул на Сьюворда:

– Как в старые добрые времена, да, доктор?

Рядом в расползающейся луже крови лежал бедный Стрикленд. Подле него на коленях стояла девушка, с серьезным и печальным лицом. Я заметил, что, поднимаясь на ноги, она так и не сумела заставить себя посмотреть на останки своего отца.

– Умер наконец, – просто сказала она. – Теперь с мамой.

Ее мужество поразило меня.

Лорд Артур окинул взглядом место кровавого происшествия.

– Нельзя это терпеть, – сказал он. – Мы просто не можем допустить такое. Мне не следовало покидать страну. Не следовало ее бросать. Я должен был остаться и сражаться.

– Для этого еще не поздно, сэр, – сказал я. – Еще не поздно сражаться.

– В таком случае я отправлюсь в Лондон, – решительно заявил англичанин. – Я убью короля вампиров или погибну при попытке. Кто со мной? А? Во имя Стрикленда, во имя Каролины и во имя всех жертв этого монстра – кто со мной?

– Я, – сказал я. – Я с вами.

Сьюворд:

– Я тоже.

Руби:

– И я, разумеется.

Мы повернулись к мальчику. К юному Квинси.

Странно, но он не обращал на нас ни малейшего внимания. Стоял с вытянутой рукой, показывая на каменную церковь.

– Там еще один, – проговорил он. – Отряд света еще не в полном составе.

Никто из нас не произнес ни слова. Ничего не спрашивая, все мы сделали ровно то, чего хотел от нас мальчик: уставились на чертову церквушку.

Внезапно дверь распахнулась. Ожидая увидеть очередного кровососа, я рванулся вперед, готовый к схватке.

– Постойте, – сказал лорд Артур. – Погодите, мистер Дикерсон.

Из двери нетвердой поступью вышел средних лет мужчина, темноволосый и бледный. Он выглядел взвинченным и страшно усталым, как человек, измученный постоянным нервным напряжением. Однако при виде всех нас – и, в частности, мальчика – он расплылся в широкой улыбке.

– Джонатан?! – хором воскликнули аристократ и доктор.

– Папа! – выкрикнул мальчик.

Затем они двое, отец и сын, с разбегу бросились друг другу в объятия.

И на краткий, сладостный миг мне даже показалось, что в мире еще осталась какая-то надежда.

Из дневника Артура Солтера

11 февраля. Раньше я полагал, что наша страна поражена ядовитой эпидемической инфекцией, имя которой – двадцатый век. И я искал средство для борьбы с ней. Однако в свете последних событий меня мучает вопрос, не может ли лекарство оказаться гораздо более заразным, чем исходная болезнь.

О, конечно, я отправился в Тауэр, чтобы задать свои вопросы – как «Пэлл-Мэлл» обещала своим читателям и как я обещал лорду Тэнглмиру. Я вошел в Белую башню, надутый от важности, разряженный в пух и прах, со все еще горящим на щеке поцелуем миссис Эверсон.