Дитя ярости

Они соскользнули вниз по крутому склону с ледяной глыбы и стремглав побежали по длинной плоской льдине, огибая корабли Аставара. До берега оставалось не более пары сотен шагов, как вдруг колени Саймона подкосились и он вскрикнул от боли. Сзади в них врезалась мощная рычащая туша, и под ее тяжестью они откатились далеко по льду.

В глазах у Элианы на мгновение потемнело, но зрение тут же вернулось. Она приподнялась, перед глазами все плыло.

Одна из Измененных пригвоздила Саймона ко льду. Это была та же тварь, которую они видели раньше, – со спутанными темными космами. Она ощерила страшную пасть прямо над горлом Саймона. Тот попытался вывернуться из-под нее, нанеся сильный удар кулаком в челюсть. Измененная завизжала, невнятно выкрикнув знакомое слово, в котором Элиана узнала вентерское ругательство.

Элиана набросилась на нее, но тварь отшвырнула девушку в сторону мощным ударом страшной когтистой лапы. Элиана вновь вскочила на ноги как раз в тот момент, когда Саймон, откатившись в сторону, смог нанести удар мечом по боку Измененной. Та завопила от боли, хватаясь за рану. Ее лапа была бугристой, изуродованной и покрытой незажившими язвами, из которых сочилась кровь. Элиана видела такие же отметины на теле Нави и почувствовала легкий укол жалости к несчастному созданию.

Она замешкалась со следующим ударом, Измененная подняла голову – и Элиана наконец смогла разглядеть ее покрытое кровоподтеками лицо.

В ее голове за пару мгновений промелькнули тысячи воспоминаний.

Вот она сидит дома рядом с Розен, на коленях у которой играет маленький Реми. Розен держит в руках детскую книжку, чтобы Элиана читала вслух сказки для братика – истории о Семи Святых и их священных животных, которые несли их в битву против ангелов.

Ночь. Розен утешает Элиану, громко рыдающую в кровати – имперские захватчики вторглись в их королевство, и отец не вернулся домой с фронта.

Розен, учащая Элиану сражаться, лгать, убивать.

А теперь, с замирающим сердцем, Элиана смотрела в изуродованное лицо Розен Ферракора, по воле негодяев превращенной в кровожадного монстра.

– Мама? – Она прижала к груди руку, сжимающую Арабет. – Это же я… Элиана.

Измененная удивленно моргнула и издала невнятный хриплый звук. А потом с рычанием бросилась на нее.

Саймон с разбегу врезался в нападавшую, повалил ее на лед и занес свой меч.

– Нет! – закричала Элиана. – Не убивай ее!

В тот же момент Измененная вывернулась из хватки Саймона и нанесла ему удар когтистой лапой по лицу.

Парень упал, его меч отлетел по льду в сторону и свалился в воду. Тварь бросилась на него, оскалив клыки. Ее лапа, вся в металлических шипах, окруженных воспаленной кожей, с силой врезалась в лед рядом с лицом Саймона.

– Элиана! – прокричал Саймон, уворачиваясь от очередного удара. – Беги отсюда!

Но девушка уже спешила к нему.

Она бежала, и слезы застилали ее взор. Измененная откинулся назад, чтобы нанести Саймону смертельный удар, но Элиана успела вонзить Арабет ей в живот.

На ее руку потоком хлынула кровь. Тварь дернулась, захлебываясь кровью, и скатилась с Саймона на лед.

Элиана упала рядом с ней на колени и наблюдала, как существо, когда-то бывшее ее матерью, бьется в агонии. С каждым судорожным вдохом в ее потемневшие глаза возвращалось сознание.

– Узнаю этот нож, – задыхаясь, отрывисто произнесла она. Слова едва можно было разобрать, но Элиана услышала знакомые нотки родного голоса, и страх сменился жалостью. – Узнаю… это лицо.

Та, кто когда-то была Розен, поднесла трясущуюся руку с шипами к лицу Элианы. Кожа на ладони была грубой, покрытой отвратительной чешуей.

– Закончи свое дело, – умоляюще произнесла Розен, заходясь в приступе кашля. – Пожалуйста, моя девочка…

Элиана прижалась поцелуем к распухшему горячему лбу матери и сквозь слезы прошептала:

– Я люблю тебя.

А потом вонзила Арабет в горло Розен сбоку, как та ее учила, и сквозь слезы наблюдала, как подергиваются смертельной дымкой налитые кровью глаза.

Голова Элианы гудела. Она часто и неглубоко дышала. Мир померк перед ее глазами, потом снова возник, но в душе у нее все перевернулось.

В ней поднимался невиданный гнев – он жег ее и был чернее, чем жажда крови, которую она обычно испытывала, вступая в схватку.

Отовсюду доносились звуки битвы – целая симфония взрывов и криков агонии. Небо то и дело прочерчивали светящиеся дуги – зажженные бомбы, летящие к берегу. Измененные нескончаемым потоком лезли из воды, подминая под себя аставарских солдат.

– Элиана, – произнес Саймон совсем рядом с ней. – Нам надо уходить.

Его голос, твердый, но невыразимо нежный, стал последней каплей.

Она оглушительно закричала.

И мир кричал вместе с ней.

В какой-то момент – короткий, безумный и совершенно невероятный – перед Элианой предстала вся картина в целом.

Лед, небо, вода будто бы ожили, и она увидела, что это всего лишь завеса реального мира. Покров, скрывающий нечто невыразимое и божественное.

Течение времени замедлилось.