Дитя ярости

«Я беспокоюсь о Риэль. У всех детей бывают вспышки гнева, но у нее при этом появляется на лице такое выражение, которое я не видела у детей ее возраста, и даже у тех, кто намного старше ее. Ее ярость таит в себе восторг, она упивается ею, и это, признаюсь, иногда не дает мне уснуть по ночам. Я никогда не говорила об этом с мужем. Иногда мне кажется, что я шарахаюсь от теней. Я не должна была писать это. На самом деле я думаю, что сожгу эту страницу».

Из дневника Мариз Дарденн, конфискованного Церковью Селдарии 998 г. Второй Эры

Опять все заново!

Риэль резко выдохнула, смахнув с глаз потную темную прядь волос, оттолкнулась от земли и прыгнула – сначала через валун, потом через штабель деревянных брусьев. Затем она вскарабкалась по каменистому склону, миновав очередной штабель, и спустилась по другой, более крутой стороне холма.

Не потеряй шест, сказала она себе. Только. Не потеряй. Шест.

Она добралась до основания склона, шлепнулась на живот и скользнула под сетку в грязевую яму. Если она прикоснется к широкой сети, растянутой над ней, то ей придется начинать все сначала и отец добавит еще один камень в ее заплечный мешок.

Она проползла половину пути, прежде чем ее руки соскользнули и она упала лицом в жидкую грязь. Невольно вдохнув, она набрала ее полный рот, поперхнулась, закашлялась.

– Поднимайся! – раздался резкий голос над ней.

Ее затрясло от ярости. Кто бы сомневался, что он выберет именно этот момент для схватки. Она нашла отверстие в сетке и проползла через него, высвобождая свой длинный деревянный шест как раз вовремя, чтобы встретить атаку отца.

Его собственный шест быстро полетел, целясь ей в плечи. Она пригнулась, пропуская его над собой, и вскинула свой шест навстречу удару. Деревянные шесты столкнулись с резким треском, от которого у Риэль заныли зубы. Она покачнулась, потеряла равновесие и ухватилась за сетку.

– Вставай! – Отец снова взмахнул шестом, сильно ударив ее по костяшкам пальцев.

– Черт побери! – Она сдержала слезы боли и вскочила на ноги, взмахнув в отчаянии руками. – Я проиграла! – Тут ее ноги зацепились за сетку, она споткнулась и упала навзничь.

– Проиграла снова. – Отец фыркнул с отвращением и бросил свой шест на траву перед ямой. – В этот раз ты даже не добралась до стены. Вставай, начинаем все сначала.

Риэль поднялась на ноги, дрожа от усталости и злости. Она старалась не обращать внимания на вездесущих стражников, стоявших вокруг полосы препятствий, которую оборудовал ее отец. Если они думали, что она выглядит нелепо, что ж, они не ошибались.

Полоса препятствий, которую Риэль, рассказывая о своих тренировках Одрику и Людивин, называла «лесной камерой пыток», находилась в уединенном месте у подножия Сибеллин, самой высокой горы в Селдарии. На ее склонах много столетий назад Святые возвели Бейнгард, замок для святой Кейтелл. Ежедневно в течение шести дней, готовясь к следующему испытанию, Риэль встречалась здесь со своим отцом – чтобы, как он заявил, укрепить тело и развить ловкость.

До сих пор результатом этих мучений были только боль и разочарование в своих силах. И еще злость, неистовая и глубокая, как самый темный уголок Бездны.

– Я же не атлет, – бросила она отцу, выбираясь из грязевой ямы и отбрасывая шест. – И вовсе не воин.

Он насмешливо хмыкнул.

– Никогда это еще не было так очевидно, как сейчас.

– И все же ты настаиваешь на том, чтобы я проходила эти препятствия час за часом.

Она прошла по траве, стягивая с себя пропитанные грязью перчатки, налокотники, наколенники и, наконец, этот проклятый тяжеленный мешок с камнями.

– Мы здесь толчемся с рассвета, – пробурчала она. – Я сейчас уже должна была заниматься с Талом, практиковаться у Великого Магистра Розье. Стихия воды всегда была моим самым слабым местом. Или могла бы заняться своим костюмом с Людивин. От этого и то было бы больше пользы.

– Примерка костюма. – Отец скривился в усмешке. – Да уж, разумное использование своего времени.

– Это идея Людивин, и она совсем неплоха. Если я хочу, чтобы люди полюбили меня… – отец снова рассмеялся, тихо и недобро, – …и показать им, что я не боюсь испытаний, – упрямо продолжала она.

– Даже ты не настолько хорошо умеешь притворяться.

– Перестань меня перебивать!

Он замолчал, уставившись на дочь. Она смотрела прямо на него, жар поднимался по ее шее, вверх по рукам, сворачивался в тугой жгут в ее груди.