Дитя Марса

У каждого обитателя четырехмерной Вселенной имелся трехмерный аналог, при смещении из Четвертого в Третье «вытесненец» неизменно оказывался на месте двойника, сливался с ним и завладевал полностью. Смещаясь обратно, он просто высвобождал второе «я» и возвращался в Четвертое, в точку, аналогичную своему местоположению в Третьем. Если же такая точка, по каким-то причинам, находилась вне зоны доступа, исходный пункт менялся. В девятьсот девяносто девяти случаях из тысячи профессия аналога совпадала с профессией вытесненца; исключение составляли ситуации, когда присущее Четвертому дополнительное измерение привносило осложнения и/или обстоятельства, не согласующиеся с Третьим. Так, если аналог Джейн была простым психотерапевтом, сама она специализировалась на «паракоординантном психоанализе», лечила пространственных вытесненцев-невротиков, а для этого требовалось пересечь паракоординату и посредством эффективной терапии убедить пациента вернуться в Четвертое. И хотя двойник Френсиса Адама трудился на аналоге «Христо продакте», он никак не мог создать микро-макро транспространственный проектор, поскольку в его реальности отсутствовала соответствующая субпространственная Вселенная, куда можно направить проекцию. Следовательно, никто в Третьем не изобретал пистолета с круглой рукоятью, поскольку лишившись четвертого измерения, он из смертоносного оружия превращался в безобидную игрушку.

Вторая часть правды заключалась в микро-макро транспространственном проекторе. Фотографируя изображение, он увеличивал его до заданного размера и через паракоординату транслировал в заданную локацию трехмерной Вселенной. Отбросив четвертое измерение, художник, критик или дилетант мог перенестись на картину и исследовать ее совершенно с другого ракурса. Эффект получался, как если бы обитатель Третьего сместился уровнем ниже и очутился в двухмерной материализации «Пшеничного поля с кипарисами» Ван Гога, выполненной в полную величину. Собственно, в этом и состояло предназначение проектора – пробудить интерес общественности к полотнам великих мастеров.

Однако зачастую изобретение служит отнюдь не тем целям, ради которых создавалось, и проектор не стал исключением. Если прибор фотографировал, увеличивал и транслировал изображения, почему бы ему не проделывать подобное с другими предметами? Имея доступ к проектору, можно сместиться в Третье, конфисковать материализацию и перенести ее в Четвертое, где она обретет параметры оригинала. Иными словами, проектор позволял дублировать четырехмерные объекты, преимущественно деньги, и в плохих руках мог изрядно пошатнуть четырехмерную экономику. Проще говоря, с помощью проектора у человека алчного и корыстного появлялся шанс воздвигнуть империю, и только наивный идеалист, вроде Френсиса Адама, отказывался замечать очевидное. Тот факт, что «Христо продакте» не разделяли его наивности, подтверждался специальной лабораторией, где он создавал свое детище – благодаря высокотехнологичной системе защиты, постороннему проникнуть в нее без ущерба проектору было невозможно.

Третья часть правды заключалась в Барбаре. Френсис снова заглянул в ее глаза за секунду до выстрела, и снова прочел в них алчность, коварство и эгоизм; прочел презрение, какое все предприимчивые женщины питают к наивным идеалистам, вроде него; прочел интрижку, которую она затеяла с полковником, чтобы убедить его примкнуть к семейному подряду; прочел одержимость и пренебрежение ко всякому, кто встанет у нее на пути. Неприглядная истина снова предстала перед ним во всей своей отвратительной наготе, но на сей раз Френсис не стал противиться и принял ее.

Четвертая – и последняя – часть правды заключалась в нем самом. В нем, неспособным смириться с реальностью, где Барбара спускает курок, похищает дефектную диаграмму и оставляет его истекать кровью; в нем, который очнулся после неудачного покушения и отверг собственную реальность, отождествив себя с сослуживцем по имени Адам Френсис. В нем, который воссоздал недолгую жизнь тезки за счет мизансцен, рожденных изломанным сознанием; мизансцен, с чей помощью он надеялся сбить со следа врагов, перенесенных со встроенной карты проектора в трехмерные локации. Мизансцен, воплощавших его несчастное детство, его отчаянную потребность в любви и признании, желание наказать самого себя; мизансцен, состоявших из краски, жалости к себе, несбыточных грез, безграничного смирения и мании величия. В нем, который набивал карманы деньгами, потом мчался в Третье и сливался со своим двойником. В нем, который, перевоплотившись в Адама Френсиса с выдуманным прошлом, запирался в гостиничном номере и тщетно пытался заткнуть бреши в реальности соломинкой самообмана. В нем, который попался на удочку, бросился к Координате Джейн и спрятался за ее юбку, словно испуганный ребенок...

VI

Стоя на зеленом холме перед поблекшим надгробием, Френсис Адам глухо застонал.

– Диаграмма! Я начертил ее на доске, когда рисовал интерьер университета, и сам же рассказал Гейнорам. Теперь они до нее доберутся. Джейн улыбнулась.