Дитя пустоши. Трилогия

Ария спрыгнула вниз, закрывая лицо рукавом, опустив ниже козырёк кепки, пробираясь к входу, чувствуя мать и то, что та всё ещё любит её.

***

Машина остановилась, мелкие частицы барабанили по крышам и стёклам. Шрам, Данила и Горец не ожидали, что буря окажется подобной силы.

– Эти твари украли «Сферу»! – брызгая слюной, прошипел губернатор. – Теперь мы стали заложниками не только этого места, но и монстров, которые хозяйничают здесь, как у себя дома. И где неприступные стены?! Где ваша хвалёная охрана?!

– Просим прощения, господин губернатор, – Горец опустил тёмные глаза. – Раньше твари не могли запросто перескакивать стены, вы же помните. Мы вместе строили их, запускали электростанцию и от водонапорной башни привели в порядок трубы. Наверное, мы слишком хорошо жили, что расслабило всех нас.

– Не говори мне, что я виноват в этом, что устроил вам тёпленькое место для отдыха! – губернатор схватил Горца за воротник. – Вы забыли, как было раньше, сколько сдохло наших до моего возвращения в город, и как вы все начали бояться не тварей, а меня.

– Прошло столько лет, губернатор, – ответил Шрам. – Теперь на место страха пришло уважение.

– Спасибо и на этом, – он скрестил руки на груди, мрачно уставившись в мутную пелену из миллиардов песчинок, летящих точно пчелиный рой. – Что говорит твоя погодная установка? – буркнул он в сторону Данилы.

– Сейчас, минутку… – Он копался в системе маленького, но замечательно предсказывающего и анализирующего погодные условия прибора «Харпес» -1021. – Кремниевая буря охватывает зону в сто сорок восемь километров. Её движение происходит со скоростью двадцать метров в секунду, однако идёт тенденция к спаду активности, что радует.

– Хоть что-то. – Губернатор устало взглянул в окно, за которым мгла вздрагивала только тогда, когда песчинки кремния ударялись об автомобиль диктатора. – Город разрушен, твари сожрали или утащили с собой почти всех…

– Но их тоже напугала буря, – вставил свои двадцать копеек Шрам. – Значит, когда всё окончится, мы поймём, в городе они ещё или нет.

– Тогда резня начнется снова, ведь твари никогда не бывают сыты. Что там говорила та говорящая особь, как её?

– Ария, – ответил Горец. – Они хотели отправиться к Центру Мозгового Управления, чтобы отключить все машины разом и покончить с созданиями искусственного разума…

– Может, – осторожно начал Данила, – стоило прислушаться к ним?

– Вероятно, – устало ответил губернатор, чем удивил своих невольных собеседников. – Иногда понимаешь слишком поздно, что иногда нужно слышать не только свой голос, но…

– Что это за шум?! – вскрикнул Шрам. – Чувствуете, будто машину что-то тащит?!

Машину снова тряхнуло, а потом поволокло.

– Чёрт, губернатор!!! – закричал Данила. – Сейчас «Харпес» показывает, что скорость ветра с восемнадцати увеличилась до двадцати пяти… А ещё, что мы находимся в области снижающегося атмосферного давления.

– Походу твои умные штучки не спасут нас?! – выкрикнул Шрам.

Внезапно в машину словно что-то врезалось, она завалилась набок, а затем, подпрыгнув, будто подброшенная гигантской ногой, полетела, падая и переворачиваясь.

То, что не сделали удары и повреждения с людьми, прячущимися в автомобиле, закончили кремниевые песчинки, вгрызаясь в кожу, неспособную защититься от острых жал.

Залитые кровью изрезанные тела губернатора и его охранников встретили рассвет нового дня, когда буря ушла, обнажая после себя останки города, людей и тварей, которые, как и люди, гибли под дьявольским нашествием сильнейшей бури столетия.

Умирая, губернатор улыбнулся, взглянув смерти в лицо, вспоминая, что когда-то он был другим.

Что не смог уничтожить человек, что не сделали твари и машины, закончила природа, истерзанная за тысячелетия и теперь отомстившая всем.

Глава 6 Мать

Я еле успела добежать до входа в пещеру, чувствуя, как мельчайшие песчинки застревали в коже на шее, причиняя боль. Времени жалеть себя не осталось. Несмотря на то, что мне стало известно, я понимала, что сердце непокорной дочери принадлежит ей.

Возвращение оказалось болезненным, в свой мир я пришла чужой. Всё стало иначе, и меня встречали не радостные голоса, крики или упрёки, а пустота. Ею было наполнено пространство, как и сердце матери. Ещё немного, и оно перестанет биться. Я услышала звук шарниров. Машины ждали приказ, но почему я не слышу её голоса? Этот вопрос показался простым, и в то же время ответа, который могла получить, я боялась больше всего.

– Дитя. – Вздох облегчения вырвался из груди, и я побежала на голос матери, как мотылёк на пламя свечи. Ведь маленькая букашка не задумывается о том, что несётся к смерти.

Мать постарела. Теперь вместо неё на меня смотрел обтянутый кожей скелет. Она сидела в каменном кресле, где искусственное сердце через трубки и провода по-прежнему гоняло кровь по венам, иссушённым временем. Только куда делось чрево, спрашивала я себя? Вместо него остался гниющий сдувшийся мешок. Мёртвые дети, неспособные жить в этом мире, смотрели в пустоту остекленевшими глазами.