Дитя урагана

Только раз я наблюдала один из так называемых магических ритуалов. Сколько Кроули ни приглашал меня на «элевзинские таинства» и другие обряды, я отказывалась. Но когда Кроули сообщил мне, где должна происходить «месса Феникса», Робби, оказавшаяся более восприимчивой к теориям Кроули, стала упрашивать, чтобы я сводила ее туда.

Мне любопытно было поглядеть, что происходит на этих действах, но не хотелось давать Кроули и его приверженцам повод думать, будто они могут оказывать какое-то влияние на меня. И все-таки мы с Робби отправились по указанному адресу куда-то в унылый пригород; нас ввели в небольшую круглую комнату позади какой-то студии, размалеванную яркими демоническими картинами и называемую храмом. В центре храма стоял жертвенник с жаровней, в которой тлели угли; дымок от курений плыл по комнате. У стен на табуретках сидели люди — десятка полтора мужчин и женщин. Было темно, только слабо светилась жаровня. Потом жалобно запела скрипка, наигрывая странную мелодию.

Кроули был великолепен в черно-золотом одеянии египетского жреца; вместе с ним появился прислужник, красивый юноша в алой мантии. Они медленно двинулись по кругу, помахивая кадильцами с курением, и Кроули нараспев читал свои цветистые стихи-заклинания, обращенные к богу Ра. Круг за кругом проходили они; запах курений становился все удушливее. На мгновение Кроули замер передо мной, и я поймала взгляд его сверкающих глаз. Потом оба склонились перед жертвенником. Сверкнули ножи — капли крови выступили на руке у каждого и упали на алтарь; и снова жрец и прислужник закружили по храму. Я решила, что программа исчерпана, и нашла ее несколько скучноватой. Но тут из жаровни поднялась маленькая черная голова в красном колпаке. Голова все росла и росла, плывя вверх в клубах дыма от жаровни, и исчезла, словно пронзив потолок.

«Как они это делают?» — размышляла я, оглядываясь в поисках зеркала или каких-нибудь иных технических приспособлений; само собой, я была уверена, что все видели то же самое.

Однако в студии после конца церемонии, когда всем участникам полагалось делиться впечатлениями, никто почему-то не упомянул о странной голове, появившейся из жаровни. Я была поражена, но твердо решила не поддаваться наваждению. Одна из женщин призналась, что видела синие звезды. Только и всего. Кроули сказал, что божество присутствовало во время обряда, но, видимо, не пожелало никому явиться.

По пути домой я сказала Робби:

— Послушай, а ты видела, как из жаровни появилась голова?

Но Робби сказала, что ничего такого не видела. Тогда, взяв с нее обещание не говорить этого Кроули и его компании, я описала ей, что мне померещилось; как я и подозревала, Кроули прибегнул к помощи гипнотического внушения. Но Робби все-таки проболталась о моем «видении» одному юноше из окружения Кроули.

Ко мне примчалась взволнованная посланница Кроули.

— Вы должны немедленно пойти к Учителю, — сказала она. — Вы единственная, кому божество явилось во время мессы. Это знак того, что вы избраны божеством для общения с нами.

Мне запомнились эти ее слова; и еще она нарисовала передо мной радужную перспективу — стать сначала новообращенной, а в конце концов ни больше ни меньше как жрицей Серебряной Звезды.

Но я твердо решила не иметь больше никакого отношения к Кроули и его мистическим действам с их атмосферой нездоровой чувственности и декадентской истерии.

— Скажите мистеру Кроули, что мне было очень любопытно узнать, чего можно достигнуть с помощью курений и гипнотического внушения. Но я материалистка. Я не верю в сверхъестественное. Разум и логика подсказывают мне, во что надо верить.

Этим и завершилась история моего знакомства с Кроули и «Равноденствием».

Временами в моем полуподвале становилось сыро и сумрачно, как в темнице. Слабый огонь, который давали угли в крошечном камине, почти не грел. Я пустилась на розыски дровяного склада, чтобы запастись дровами и перестать мерзнуть.

— Дровяной склад? — Люди только удивленно таращили глаза в ответ на мои расспросы.

— Ну да, место, где продают дрова, — пыталась я им втолковать.

Судя по всему, в Лондоне таких мест не было. И когда на улице появился человек с тележкой, покрикивавший: «Вязовые поленья, шесть пенсов штука», я бегом бросилась за ним и купила столько, сколько могла унести. Но поленья оказались сырыми и никак не горели. Я едва не разревелась, тщетно пытаясь развести огонь. Гаснущее пламя казалось символом всех моих лондонских неудач на поприще литературы.

Несколько рассказов и статей были опубликованы — маловато для того, чтобы рассеять призрак грозившей мне нищеты. День за днем, неделя за неделей рукописи продолжали возвращаться в сопровождении редакционных бланков с неизменным: «К сожалению, не подходит».

Самнер Лок, выглядевшая юной, почти девчонкой, тоже не могла похвастаться удачами. Когда редактор одного журнала, к которому она ухитрилась прорваться на прием, снисходительно заметил: «О да! Для начала рассказы недурны. Вы подаете надежды». — Самнер не сдержалась. «Уважаемый! — воскликнула она. — Я уже шесть лет живу этими надеждами».