Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

Фон Мольтке впервые встретился с Бонхёффером во время их совместной поездки в Норвегию, которую незадолго до того подарил Гитлеру местный коллаборационист Видкун Квислинг, чье имя превратилось в нарицательное и означает «предатель». Предательство принесло Квислингу пост премьера в сформированном 1 февраля 1942 года марионеточном правительстве. В тот самый день, когда он занял этот пост, Квислинг проявил откровенную враждебность к Церкви Норвегии, запретив одному из ее руководителей, Арне Фьельбу, провести службу в главном соборе Нидарос в Трондхейме. Такое решение породило бурное негодование, и норвежская Церковь перешла на сторону Сопротивления, что стало катастрофой для марионеточного правительства и для нацистов в целом. В апреле абвер снарядил в эту северную страну своего агента Бонхёффера, якобы с целью наладить ситуацию, на самом же деле, разумеется, с противоположной целью.

20 февраля Квислинг лишил Фьельбу должности настоятеля, но в отличие от Германии, в Норвегии церковные лидеры выступали сплоченно и проявили твердость: все епископы до одного разорвали отношения с правительством. В марте Квислинг сделал очередной неудачный ход: решил сформировать собственную версию гитлерюгенда, и тысячи учителей выступили с протестом.

В апреле – новое столкновение с Церковью: в Страстной четверг епископ Бергграв, героический лидер пасторского сопротивления, был посажен под домашний арест, и на Пасху все священники Норвегии сделали то, что шестью неделями ранее сделали их епископы, то, о чем Бонхёффер тщетно умолял немецких пасторов в июле 1933 года: они отказались от государственной службы. Бонхёффер в марте работал над «Этикой» в Кьекове и в Кляйн-Крёссине, но когда Бергграв был арестован, Донаньи вызвал шурина в Берлин и дал ему новое поручение.

Отвага, проявленная в этом столкновении норвежской Церковью, внушала надежду. Бонхёффер с радостью отправился в путь, желая ободрить норвежских пасторов и поделиться с ними опытом сопротивления. 10 апреля он сел на поезд из Штеттина в Зассниц на северном побережье. Там он должен был встретиться с Мольтке и сесть на паром до Трелленборга в Швеции.

Фон Мольтке не разделял планов убийства Гитлера, не считая этот акт морально допустимым, к тому же это превратило бы фюрера в мученика, а его безумные подручные установили бы еще более жестокий режим. Мольтке главным образом лелеял мечты о построении социал-демократической системы в неопределенном будущем, когда нацистский режим рухнет сам собой. Через месяц после этой встречи в имении Мольтке Крейсау впервые соберется группа его единомышленников, сложится кружок Крейсау. Бонхёффер не сможет присутствовать – собрание совпадет по времени с его поездкой в Швейцарию, – но у них с Мольтке нашлось достаточно времени для разговора в тот вечер в Сасснице, потому что они опоздали на последний паром. Они вместе поужинали и сходили в кино.

На следующий день, поскольку паром не возвращался, отправились на долгую прогулку, чтобы обсудить план действий в Норвегии. Они прошли семь километров к северу вдоль берега, к меловым утесам Штуббенкаммер, и семь километров обратно, не встретив ни единой души, кроме какого-то дровосека. После трехчасовой прогулки они вернулись в гостиницу – по-прежнему никаких известий о пароме. Решили пообедать. Фон Мольтке уже десять лет состоял в браке, хотя и был годом моложе Бонхёффера. В письме своей жене Фрейе он отчитывался: «Мы сидели за столом (!), и вдруг за окном появился паром, вынырнувший из тумана. Мы ринулись в гавань, и нам велели поторопиться: до отплытия оставалось два часа»512.

На этот паром они успели, но задержались на два часа в пути, протискиваясь между льдами, упустили последний поезд из Мальмё в Осло и заночевали в Мальмё, а на следующий день отправились дальше в путь. Опыт Бонхёффера в церковной борьбе немецкой Церкви придавал ему авторитет в глазах норвежских священников. Он и здесь предлагал тот же путь действий, что несколькими годами ранее у себя на родине, однако на этот раз к его совету прислушались. Он сказал пасторам, что у них есть возможность продемонстрировать Норвегии и миру преступность нацистского режима. Они не должны сдаваться. В написанных много лет спустя воспоминаниях Бергграв сообщает, что Бонхёффер «настаивал на несгибаемом сопротивлении – вплоть до мученичества»513. Ни Бонхёффер, ни Мольтке ни смогли посетить епископа в тюрьме, но они смогли передать ему весточку, а также сумели убедить норвежское правительство освободить узника – Бергграва выпустили из заключения в тот самый день, когда Бонхёффер и Мольтке отбыли из Стокгольма. Они вернулись в Берлин и отчитались перед Донаньи. В дороге они прониклись взаимной симпатией, но в первом собрании Кружка Крейсау, несколько недель спустя, Бонхёффер не смог принять участия, потому что в третий раз отправился в Швейцарию по линии абвера.

Третья поездка в Женеву