Дю Геклен

Несколько лет назад Бартелеми Поке дю О-Жюссе предложил более правдоподобное объяснение. Считается, что в XI веке епископ Дол-Гуэнэ выделил для своего родного брата Саломона земельное владение, состоящее из прихода Сен-Куломб, центром которого был замок, основанный на скале Guarplic, что означает "бухта"; это место до сих пор известно как "бухта Дю Геклен". В начале XIII века замок, перешедший на время в руки англичан, был разрушен по приказу короля Филиппа Августа; тогда он назывался Гайклин. Король, покинув это дикое место, приказал выстроить крепость Плесси-Бертран в нескольких километрах от него, в глубине страны, от которой сохранилось несколько участков крепостных стен. Примерно в середине XIII века, семья Дю Геклен разделилась на две ветви. Старшая ветвь, ветвь Дю Геклен дю Плесси-Бертран, которая сохранила за собой все земельные владения, была самой могущественной. Его главным и последним представителем в XIV веке был Пьер Дю Геклен, который в 1364 году в течение двух дней принимал герцога Карла де Блуа в своем замке Плесси-Бертран.

Младший сын, оставшись без земли, женился в XIII веке на наследнице сеньории Брунс, расположенной примерно в двадцати километрах к юго-западу от Динана. Именно из этой бедной ветви рода происходит Бертран Дю Геклен. Около 1300 года у его деда Гийома родились три сына: Роберт, старший, сеньор Брунса, Бертран, сеньор Ла Робери, и Оливье, двое последних были дядями будущего коннетабля. Роберт женился на Жанне де Малеман; она принесла ему с приданным сеньорию Сенс, которая находилась в баронстве Фужер. Семейная пара жила в поместье Брунс, руины которого, по утверждению Бертрана д'Аржантре, он видел в XVI веке. Это был небольшой замок с четырьмя башенками. Земельные владения были не очень обширными, но семья могла нанимать несколько слуг. Роберт был рыцарем, и служил сеньору Динана. Жанна родила ему не менее десяти детей. Шесть дочерей: Жюльенна, будущая настоятельница монастыря в Понторсоне, Агата, Лоетта, Жанна, Колетта и Клеменция. Нам известно, что две из них стали монахинями, а две другие вышли замуж. Четырех мальчиков звали Бертран, Оливье, Гийом и Роберт.

^{Младшая ветвь семьи Дю Геклен}

Бертран был старшим и главным наследником. Он родился около 1320 года[9] в Брунсе, из-за отсутствия каких либо сохранившихся документов точнее сказать невозможно. Одно кажется несомненным: новорожденный разочаровал родителей своим уродством и получил от них мало ласки:

Я не думаю, что когда-либо существовал
Такой уродливый человек в Ренне и Динане.
Он был смуглым, массивного телосложения.
Отец и мать сильно ненавидели его, так
Что часто в своих сердцах они желали
Чтобы он умер или утонул в реке.

Кювелье, которому мы обязаны этими словами, добавляет, что с ним обращались как с ничтожеством. У Бертрана, быстро осознавшего свое уродство, развился комплекс, от которого он так и не смог избавиться. Его юность, похоже, прошла в вечном конфликте с родителями, братьями и сестрами.

Кювелье приводит несколько анекдотов о детстве Бертрана. Насколько они аутентичны? Некоторые комментаторы предположили, что хронист ужесточил черты характера или даже выдумал некоторые обстоятельства, чтобы создать героическую атмосферу вокруг своего персонажа. Происхождение Дю Геклена вполне соответствовало идеальному средневековому герою. Аквинская легенда наделяла его царственными предками; о его появлении на свет возвещали оракулы и предсказания. Кювелье напоминает, что в артуровском цикле говорится, что в маленькой Бретани родится орел, который победит могущественного короля. Историк XVII века Поль дю Шатле в своей Histoire de Bertrand Du Guesclin (Истории Бертрана Дю Геклена) (1666) доводит миф о герое до крайности: кельтские прорицатели предсказали его рождение, как в свое время предсказали рождение Ахилла; Мерлин сообщил, что орел Малой Бретани взлетит над Францией и над Пиренеями; его матери приснился сон, в котором она хотела удалить из шкатулки с драгоценностями твердый, уродливый камень, но опытный гранильщик посоветовал ей беречь его и чистить, добавив, что камень станет несравненным бриллиантом — явный намек на ее маленького монстра-сына. Эпизод с обращенной еврейкой-целительницей предсказавшей Бертрану славное будущее, о котором рассказывает Кювелье, стоит в этом же ряду.

Само его уродство, преувеличенное до крайности, является отличительным признаком, который может способствовать усилению достоинств героя. Разве Улисс и Филопомен не были одинаково отвратительны, вспоминает Поль дю Шатле, рисуя этот нелестный портрет: