Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы

К у р о ч к а (сильно смущена). Да... это индийская йога и американский массаж. Как смешно, ха-ха!

 

Маскирует смущение смехом. Смеется «во весь рот», широко. Тадеуш пребывает в угрюмой растерянности. Видно, что Курочка произвела на него колоссальное эротическое впечатление.

 

Т а д е у ш (мрачно). Над чем вы, собственно, смеетесь?

К у р о ч к а (овладев собой). Да, собственно, мой смех совершенно неуместен. (С ироническим акцентом на последнем слове.) А что вы поделываете?

Т а д е у ш. Я? Ничего. Учусь. Математика. Меня мучают математикой, хотя у меня к ней нет никаких способностей.

К у р о ч к а. Это наследственное в вашей семье. Ваш дедушка непременно хотел сделать из вашего отца художника. Но, насколько я знаю, это так и не удалось.

Т а д е у ш. Пока нет. Хотя из-за этого все время происходят недоразумения. (Возвращаясь к теме.) Знаете, возможно, то, что я скажу, будет смешно, но мне так не хватает времени, что я иногда забываю о существовании женщин. Вчера, по дороге на занятия, я увидел какую-то хорошо одетую даму и, даю вам слово, какое-то время не мог понять, что это за существо. Потом до меня дошло, что женщины все-таки существуют, и я был безумно доволен.

 

Сконфуженно прерывается. Водяная Курочка грустнеет.

 

То, что я говорю, глупо. Может, вам это кажется ребячеством, но...

К у р о ч к а (снимает шляпу и кладет ее на стол; плащ сбрасывает на ручку кресла; ее лицо проясняется). Ну и что дальше?

Т а д е у ш. Ничего. Вы говорили, у нас есть что-то наследственное. Но знаете ли вы, что я приемный сын своего отца?

К у р о ч к а (смешавшись). Да, знаю.

Т а д е у ш. Хотя иногда я готов поклясться, что вы сами первая назвали его моим отцом. Наверняка так оно и было — я был тогда очень болен.

К у р о ч к а (вдруг слегка пододвигается к нему и спрашивает с бесстыдством). Я вам нравлюсь?

Т а д е у ш (на миг, как говорится, застывает как «громом пораженный»; вдруг, обмякнув, говорит сдавленным голосом). Вы мне страшно нравитесь. Я вас люблю.

 

Бросается к ней. Она со смехом отталкивает его.

 

К у р о ч к а. Сразу «люблю»? А та дама на улице? Тогда, когда вы вспомнили, что на свете есть женщины.

Т а д е у ш. Это ничего. Я вас одну люблю. Дайте мне губы...

 

Жадно целует ее в губы. Курочка не противится.

 

К у р о ч к а (отталкивая его). Довольно... Кто-то идет.

Т а д е у ш (неистово). Скажите, что вы меня любите. Я впервые вас поцеловал. Это страшно. Скажите.

К у р о ч к а (страстно целует его). Я люблю тебя — ты, невинный птенчик. Ты будешь моим...

 

Входят  О т е ц  и  Э д г а р. В изумлении останавливаются на пороге. Тадеуш отскакивает от Курочки. Отец чисто выбрит, но очень постарел. Эдгар сильно сдал, выглядит лет на пятьдесят с лишним; оба одеты одинаково, так же, как Тадеуш.

 

О т е ц. Это что-то новое!

 

Узнает Курочку; Эдгар, застыв, стоит у дверей; сконфуженный Тадеуш слева.

 

Добрый вечер, Эльжбета.

 

Курочка встает.

 

Давненько я тебя не видел! А какая красотка, какая кокетка из тебя вышла. (Тадеушу.) Ты что, оболтус, уже с ней флиртуешь? А?

Т а д е у ш. Я люблю ее и должен на ней жениться. Я снова пробудился от сна. Теперь я знаю, что значит все то, чего вы от меня хотели. Ничего не выйдет. Я таким человеком не буду. Все эти новые системы не для меня.

К у р о ч к а (взяв его под руку). Он мой. Он задыхается тут среди вас. Он прекрасен. Его душа прекрасна. С моей помощью он станет великим.

Э д г а р (подходит, зло). Сразу нашлась и прекрасная душа, и величие, и все потому, что он тебе приглянулся. Ты не знаешь его. А великим ты его, может, и сделаешь, как хотела сделать меня. Все это ничтожно — отвратительно и ничтожно.

О т е ц. С ума вы посходили с этим своим величием. В мое время можно было стать по крайней мере великим артистом. Теперь даже это невозможно...

К у р о ч к а (не обращая на него внимания). Вы хотите сломать ему жизнь, как я сломала твою. (Непристойным жестом указывает на себя и на Эдгара.)