Дюна

Пол почувствовал, что и у него, как и у всех окружающих, захватило дыхание. Из-за сверкающей двери негромко вступил женский хор: «Алия… Алия… Алия…» Пение становилось все громче и громче и вдруг неожиданно оборвалось.

Снова послышались негромкие голоса:

Она снимает все бури,
Ее взгляд убивает наших врагов
И карает неверующих.
От вершин Туско,
Где начинается рассвет
И откуда бежит чистая вода,
Видна ее тень.
В сверкающем летнем жаре
Она служит нам хлебом и молоком —
Холодным, ароматным от спайса.
Глаза ее расплавляют наших врагов,
Карают наших угнетателей
И проникают во все тайны.
Она — Алия… Алия… Алия…

Голоса смолкли, постепенно замирая.

Пол почувствовал отвращение. «Что мы делаем? — спросил он себя. — Алия — ребенок-колдунья, но она становится старше, а значит, становится злее».

Атмосфера храма терзала его душу. Он стоял, объединенный с толпой своей личной виной, которую никогда не сможет искупить. Огромность Вселенной за пределами храма заполнила его сознание. Как может один человек, один ритуал надеяться связать эту огромность в единый узел?

Пол вздрогнул.

Вселенная противостояла ему на каждом шагу. Она избегала его хватки, принимала бесчисленные формы, чтобы обмануть его. И эта Вселенная никогда не согласится с формой, которую он хочет ей придать…

Шелест пробежал по залу.

Из тьмы за сверкающей радугой появилась Алия. На ней было желтое платье с зеленой каймой. Это были цвета Атридесов: желтый — солнечный свет, зеленый — смерть, производящая жизнь. Пол неожиданно почувствовал, что Алия появилась только ради него. Она была его сестрой. Он знал ее ритуал и его происхождение, но он никогда раньше не стоял в толпе пилигримов, глядя на нее их глазами. И теперь, в этом загадочном месте, он понял, что она часть противостоящей ему Вселенной.

Ученики принесли ей золотую чашу. Алия взяла ее.

Частью своего сознания Пол знал, что в чаше неизменный меланж, слабый яд, усилитель пророческих способностей.

Глядя на чашу, Алия заговорила. Голос ее ласкал слух, от него распускалась душа.

— Вначале мы были пусты, — произнесла Алия.

— В нас не было знания, — подхватил хор.

— И мы не знали о власти, живущей в одном месте… — говорила Алия.

— И в любом Времени, — пел хор.

— Это — Власть, — возвестила Алия, слегка приподняв чашу.

— Она приносит нам Радость, — ликовал хор. «И уничтожение», — подумал Пол.

— Она пробуждает душу… — возгласила Алия.

— И рассеивает все сомнения, — обещал хор.

— В мире мы гибнем, — жаловалась Алия.

— Во Власти мы живем вечно, — утешал хор. Алия поднесла чашу к губам и отпила.

К своему удивлению, Пол почувствовал, что затаил дыхание, как последний жалкий пилигрим в толпе. Хотя он по собственному опыту знал, что испытывает Алия, тау захватило его в свои сети. Он вспомнил, как яд проникает в тело. Память оживила мгновение, когда сознание становится пылинкой, изменяющей яд. Он снова пережил пробуждение в мире, где нет Времени и где возможно все. Он знал, что испытывает Алия, но видел, что не знает этого. Загадка слепила ему глаза.

Алия задрожала и опустилась на колени.

Пол перевел дух вместе с освободившимися пилигримами. Завеса частично начала подниматься. Поглощенный свои видением, он забыл, что видение принадлежит тем, кто в пути, кто еще придет. В видении проходишь сквозь тьму, не будучи в состоянии отличить реальность от несущественной случайности. Томишься по абсолютам, которых нет.

Но при этом теряешь настоящее.

Алия качалась под действием измененного спайса.

Пол чувствовал, как с ним говорит нечто трансцендентальное: «Смотри! Видишь, на что ты не обращал внимания?» В это мгновение ему показалось, что через глаза других он видит ритм этого места, который не смог бы воспроизвести ни один художник или поэт. Жизнь и красота, сверкающий свет поглощал стремление к власти.

Алия заговорила. Ее усиленный спайсом голос гремел в храме.

— Сверкающая ночь! — воскликнула она. Стон пронесся по толпе пилигримов.

— Ничто не может скрыться в такой ночи! Что за свет во тьме? На нем невозможно остановить взгляд. Чувства не отмечают его. Никакие слова не опишут его. — Голос ее стихал. — Остается темная пропасть. Она чревата всем будущим. Ах, какая нежная ярость!

Пол почувствовал, что ждет от нее какого-то сигнала, тайного знака. Это могло быть действие или слово, какое-нибудь колдовство, мистический процесс, что-то стремящееся наружу изнутри, что придется ему впору, подойдет, как стрела к космическому луку. Это ожидание дрожало в его сознании, как шарик ртути.

— Будет печаль, — возвещала Алия. — Напоминаю вам, что все сущее лишь начало, великое начало. Ждут миры, которые предстоит завоевать. Вы смеетесь над прошлым, а я говорю вам сейчас: внутри всех различий лежит единство.