Дюна

Он прикоснулся к косынке-нежони на ее лбу, выступавшей из-под шапочки конденскостюма:

– Почему ты не хочешь говорить о ситче?

– Я уже рассказала. В ситче без мужчин очень одиноко. Там работают. На фабриках и в горшечных мастерских. Делают оружие, шесты для определения погоды, собирают специю для подкупов. Вокруг дюны, которые нужно засадить растениями и закрепить. Еще там делают ткани, ковры, заряжают батареи. И воспитывают детей, чтобы сила племени никогда не ослабла.

– Так, значит, в ситче приятного мало? – спросил он.

– А дети? Приходится соблюдать обычаи. Еды хватает. Иногда одна из нас может ненадолго отлучиться на север, чтобы лечь со своим мужчиной. Жизнь продолжается.

– А моя сестра, Алия… как к ней относятся?

Стало светлее, Чани обернулась и пристально поглядела на него:

– Давай обсудим это в другое время, любимый.

– Выкладывай-ка лучше сейчас.

– Тебе нужно сберечь силы для испытания, – ответила она.

По ее тону он понял, что коснулся больного места.

– Неизвестность сулит неприятности, – сказал он.

Кивнув, она сказала:

– Люди явно… не понимают странности Алии. Женщины боятся ее – девочка, почти младенец, разговаривает о таких вещах, что известны лишь взрослым. Они не понимают причин… сущности тех изменений, что сделали Алию… взрослой еще в материнском теле.

– Значит, шумят? – переспросил он, вспомнив, что в некоторых его видениях Алия вызывает волнения среди фрименов.

Чани поглядела в сторону ширящейся рассветной полоски:

– Женщины уже жаловались Преподобной Матери. Они потребовали, чтобы она изгнала демона из собственной дочери. Даже процитировали писание: «Ворожеи не оставляй в живых».

– И что же ответила моя мать?

– Она обратилась к закону и отослала женщин в смущении. Она сказала: «Увы, Алия вызывает беспокойство, но причиной тому несчастный случай, непредвиденная ситуация, которой не удалось избежать». Она попыталась объяснить им, как это случилось с Алией тогда в ее матке. Но женщины рассердились на нее, потому что она поставила их в затруднительное положение. И все разошлись, недовольно бормоча.

«С Алией все будет непросто», – подумал он. Ветер принес запах предспециевой массы, колючие песчинки жалили кожу.

– Эль-саяль – дождь из песка, который приносит утро, – проговорил он.

Перед ними в серой мгле исчезла пустыня, не знающая жалости: пески, что тонули в песках.

На юге было темнее, вдруг молния прорезала мглу, значит, буря там уже электризировала песок. С большим опозданием донесся гром.

– Голос его украшает землю, – проговорила Чани.

Люди выползали из палаток, стража от краев лагеря двинулась к центру. Вокруг все шевелилось, каждый знал свое место в издревле заведенной повседневной рутине и не нуждался в указаниях.

«Ты не должен отдавать много приказов, – говорил ему отец… когда-то… давным-давно. – Если один раз ты прикажешь что-то, потом всегда придется отдавать распоряжения о том же самом».

Фримены инстинктивно придерживались этого правила.

Хранитель воды отряда затянул заунывный утренний напев, вплетая в него призыв к посвящению в наездники пустыни.

– Мир – это труп, – нараспев голосил он; голос его раздавался над дюнами. – Кто сумеет избежать Ангела Смерти? По велению Шай-Хулуда да исполнится.

Пол вслушался… этими словами начиналась и смертная песнь его фидайинов: его смертники распевали эти слова, бросаясь в битву.

«Или сегодня поблизости появится каменный курган, возле места, где отлетела душа человека, – подумал Пол. – Остановится ли здесь прохожий фримен, бросит ли свой камень на эту гробницу, подумает ли о Муад'Дибе, что умер здесь?»

Он знал – возможен и этот исход, и такому событию находилось местечко на линиях судьбы, расходившихся из точки временного пространства, где он находился. Неопределенность видений мешала ему. Чем больше сопротивлялся он, чем сильнее старался избежать грядущего исхода, тем большее смятение возникало в пространстве предвидения. И будущее его все больше становилось похожим на бурлящую реку, несущуюся к обрыву под пологом тумана…

– К нам подходит Стилгар, – сказала Чани, – теперь я должна отойти, любимый. Наступает время… и как сайидина я должна проследить за соблюдением обрядов, чтобы все можно было точно занести в хроники. – Она поглядела на него снизу вверх, на секунду самообладание отказало ей, но, моментально справившись с собой, она произнесла: – А потом я сама приготовлю тебе завтрак. – И отвернулась.

Стилгар был уже рядом, следы его быстро заполнялись пудрой мелкого мучнистого песка. Из темных ниш глазниц на Пола взирали по-прежнему неукротимые глаза. Край бороды чуть выступал над маской, обветренные скулы казались высеченными из камня.