Дюна. В Королевстве. Четвертая Книга

Слишком яркий пример был перед моими глазами, чтобы сейчас сохранять спокойствие и убеждать себя в том, что все образуется.

Генри промолчал, а мне в этот момент захотелось закричать, и лишь то, что иногда в поле зрения попадали чета Паскалей и люди из службы безопасности, сдерживало мои порывы.

— Я не хочу, чтобы меня воспринимали, как твою содержанку. Я не буду жить в поместье и не буду с тобой спать. После марафона я уеду, — не знаю в какой момент, но я начала повышать голос, с трудом контролируя эмоции.

— Я понимаю твое состояние. Но ты никуда не уедешь и ты по прежнему будешь со мной спать, — ответил он все тем же спокойным тоном. — Когда я захочу. И где я захочу.

— Ты же не будешь меня шантажировать Иэном, — я нахмурилась.

— Не буду. Но ты остаешься жить в моей резиденции. И никуда не уезжаешь. Разговор окончен, Злата.

Он повернулся, чтобы ехать на поло-тренировку, но меня уже было не остановить.

То ли его спокойный тон и невозмутимость были тому причиной, то ли его запрет и моя беспомощность, но я уже не контролировала эмоции.

— Нет, разговор не окончен! — бросила я ему в спину, но он проигнорировал мои слова.

Все напряжение, которое я испытывала уже несколько дней внезапно перевалили критическую точку и последней каплей стала его удаляющаяся спина. Возможно, потому, что я хотела определенности и была настроена на то, чтобы поставить точку, а получалось все наоборот. Возможно, потому, что мое подвешенное состояние продлевалось на неопределённый период, и он обещал стать для меня адом. Возможно, потому, что я боялась и не желала повторять судьбу Элоизы Бонне, но чека была выдернута, последние миллиметры фитиля моего терпения догорели, и я взорвалась.

— Я не буду с тобой спать! Я в праве жить, где захочу и спать с кем захочу, пока ты решаешь свои вопросы! Я уезжаю! — выпалила я, и король остановился.

Глава 42.

[Музыкальная тема в буктрейлере]

Генри повернулся, и мне стало не по себе. Что-то изменилось в моем сером кардинале. Он по-прежнему оставался спокойным, но от него исходило какое-то странное ощущение пустоты и разочарования.

“Лучше бы он рассердился”, - пронеслась мысль, и, несмотря на то, что он остался стоять на месте, я машинально сделала шаг назад.

Пустой взгляд короля окатил меня, словно ледяной водой, и я, немного придя в себя, начала анализировать ситуацию.

Генри не врал. Он действительно все сказал. Раскрыл планы, насколько это было возможно, и я даже понимала, почему он не хотел, чтобы я уезжала. Так ему не нужно было отвлекаться на обеспечение моей безопасности. Всё, что мне оставалось — ждать. Но меня не устраивало такое положение вещей. Вспомнился сон и это неприятное ощущение прыжка в неизвестность. Я не хотела неопределенности. Я хотела гарантий здесь и сейчас. Я их требовала.

— Я вижу ситуацию, как ты мне ее раскрыл и понимаю причину твоих поступков. Но не хочу ждать. Мне нужна стабильность, — упрямо дернула я головой.

Пока шел мой монолог, Генри не перебивал, но, едва я замолчала, почувствоала, как под сенью дерева воцарилась странная тишина. Казалось, нас накрыло непроницаемым туманом — наш дуб будто сжался, зелень листвы стала бледной, а звуки природы глухими. Генри коротко кивнул, будто говорил “ну понятно”, и я поежилась от озноба — мне показалось, будто мне вынесли приговор.

Король посмотрел куда-то в сторону, словно давая незримой службе безопасности какой-то знак, прошелся по мне флегматичным взглядом, и я машинально сделала еще один шаг назад. Это был взгляд палача на приговоренного. Равнодушный. Хладнокровный. Без тени участия. Словно те немногие эмоции, которые у него были, Генри полностью отключил за ненадобностью.

Вдалеке возникло шевеление — Паскали перегоняли табун куда-то на другое место, на нас не оборачивались и ушли из поля зрения. Казалось, сейчас в мире никого не осталось. Только я, Генри и наш дуб, окутанный туманным вихрем. От чувства этой странной пустоты я поежилась и перевела взгляд на короля.

Он посмотрел поверх моей головы, будто что-то прикидывая, и в следующую секунду пошел на меня.

В одной руке он держал жесткий стек, а другой отстегивал от ремня длинный чомбур с цепью.

“Господи, он меня сейчас забьет…” — глаза расширились от страха, и я на инстинктах дернулась в сторону.

Но было поздно.

Все произошло в считанные секунды. Не успела я вздохнуть, как Генри обхватил мои запястья и, больно обмотав их чомбуром, перекинул жесткую веревку через толстую ветку. Я пыталась сопротивляться, но понимала, что это бесполезно — движения профессионального всадника были отточены многолетним опытом. В нем чувствовалась неимоверная физическая сила — он знал как накидывать петлю и был натренирован усмирять строптивую лошадь. Руки до боли в суставах тянуло вверх, веревка впивалась в запястья, ноги почти не чувствовали земли, и чем больше я извивалась на жгуте, тем больнее мне было. Сердце стучало, конечности холодели, в глазах темнело от страха и казалось, будто меня подвешивали на дыбу. Собственно, это и была дыба. А сень нашего дуба — эшафот.