Дюна

Лето глядел на Юэ, в сумасшедшие глаза. На лбу и подбородке доктора выступили капли пота.

— Вы умрете скоро, мой бедный герцог. Но перед смертью вы увидите барона. Он будет считать, что вы одурманены наркотиками и не можете напасть на него. Конечно, именно так все и будет, вас даже свяжут. На нападать можно и со связанными руками. И вы не забудете про зуб. Про зуб, герцог Лето Атридес. Вы не забудете про зуб.

Старый доктор клонился все ниже и ниже над герцогом. Наконец в сужающемся поле зрения Лето остались лишь лицо его… вислые усы.

— Зуб, — бормотал Юэ.

— Почему? — шепнул Лето.

Юэ встал на колено возле герцога.

— Я продался дьяволу — барону. И я должен убедиться, что он выполнил свою часть сделки. Когда я увижу его, я пойму. Когда я взгляну на него, я все пойму. Но я бы никогда не попал перед его очи даром. И вы — моя плата, мой бедный герцог. Я пойму, когда я его увижу. Моя бедная Уэнна кое-чему научила меня: в том числе видеть правду, когда велика ставка. Я не всегда могу это, но, когда я увижу барона, — я все пойму.

Лето попытался поглядеть на зуб в руке Юэ. Он чувствовал, что попал в какой-то кошмар… этого не могло быть…

Алые губы Юэ сложились в гримасу:

— Меня-то не подпустят близко к барону. Тогда бы я сделал все сам. Нет. Меня не подпустят близко. Но вы… Ах да! Вы и есть мое оружие! Уж вас-то он захочет разглядеть поближе… позлорадствовать, насладиться.

Биение мускула на левой щеке Юэ почти загипнотизировало герцога. Щека все дергалась, пока доктор говорил.

Юэ наклонился поближе:

— И вы, мой добрый герцог, мой драгоценнейший герцог, должны помнить про зуб. — Он показал его лежащему, зажав между большим и указательным пальцами. — Лишь это остается вам.

Рот Лето шевельнулся, слабо прозвучало: «Не хочу».

— Ах-х, нет! Нельзя отказываться! За эту небольшую услугу я спасу вашу женщину и сына. Кроме меня, этого не сделает никто. Их можно доставить в такое место, куда не попадет ни один Харконнен.

— Как… их… спасти? — шепнул Лето.

— Будет подстроена их смерть, потом их укроют среди людей, хватающихся за нож при одном упоминании имени Харконненов, — людей, которые так ненавидят Харконненов, что сожгут стул, на котором сидел один из них, посыплют солью землю, по которой ходили люди барона. — Он тронул Лето за щеку. — Челюсть еще чувствуете?

Герцог понял, что не в силах ответить. Он ощущал, что его тянут за руку, увидел пальцы Юэ с герцогской печатью в них.

— Передам Полу, — сказал Юэ, — сейчас вы потеряете сознание. Прощайте, мой бедный герцог. При следующей встрече у нас не будет времени для разговора.

Холод и немота ползли по челюсти Лето, по щекам его. Темный зал сузился в точку, в середине которой шевелились алые губы Юэ.

— Помните про зуб! — шипел Юэ. — Зуб!

***

Следует изучать недовольство. Трудные времена и угнетение необходимы, чтобы народ наращивал психологические мускулы.

Принцесса Ирулан. «Избранные речения Муад'Диба»

Джессика проснулась во тьме, ощущая нечто в обступившей ее тишине. Она не могла понять, почему так скованы ум и тело. Коготки страха забегали по коже вдоль нервов. Она было захотела сесть и включить свет, но что-то удержало ее.

Во рту… что-то странное.

Шлеп — шлеп — шлеп — шлеп!

Звук доносился откуда-то из тьмы. Откуда-то.

Ожидание тянулось, прерываемое лишь крохотными движениями — на волосок, на иголку.

Она стала ощущать свое тело, путы на руках и лодыжках и кляп во рту. Она лежала на боку, руки связаны за спиной. Она попробовала их растянуть — веревки были из кримскелла, при движении они лишь туже затягивались.

Теперь она вспомнила.

Во тьме ее спальни кто-то шевельнулся, что-то мокрое и пахучее упало на лицо, закрыв рот и нос. Ее ухватили за руки. Она вздохнула — один лишь вздох — и ощутила запах наркотика. Сознание уплыло далеко, оставив ее в черной ужасающей тьме.

«Вот так, — подумала она. — Как просто можно справиться с Бинэ Гессерит… Нужен один лишь предатель. Хават был прав».

Она заставляла себя не давить на путы.

«Я не в собственной спальне, — поняла она. — Меня отнесли куда-то».

Медленно, усилием воли она возвратила себе внутреннее спокойствие. Ощутила запах собственного пота, химические соединения страха в нем.

«Где Пол, — спросила она себя. — Мой сын! Что они сделали с ним?». Спокойствие.

Она заставила себя успокоиться, следуя древним правилам.

Но ужас не исчезал.

«Лето! Где ты, Лето?»

Тьма начинала рассеиваться. Появились тени. Они обрели измерения, сознание возвращалось. Свет. Полоска под дверью.

«Я на полу».

Ходят люди. Через пол она ощущала отзвуки шагов.

Джессика подавила в себе воспоминание об испытанном ужасе: «Остается сохранять спокойствие, ждать и быть готовой. У меня может оказаться только один шанс». — Усилием воли, она снова заставила себя успокоиться.