Дивеевские Христа ради юродивые Пелагия, Параскева и Мария

Марию Ивановну перевели в богадельню, где она и жила до закрытия монастыря. Игумения разрешила тайно обращаться к блаженной, передавать записки. А. П. Тимофиевич, посетивший Дивеево в 1926 году, передал записку с именами близких ему людей, прося молитв и благословения. Когда блаженной прочитали записку, она перекрестилась и сказала: «А ведь среди них будут епископы!» Через 15 лет юный келейник его друга детства, чье имя значилось в записке, стал епископом в эмиграции.

Однажды дивеевская сестра Прасковья Гришанова, будущая схимонахиня Никодима, была в недоумении и не знала, как поступить: блаженная находилась под замком, спросить было не у кого. Она пошла к дому, где жила Мария Ивановна, ходит вокруг, а блаженная ей и говорит в окошко: «Паша, открывай меня!» — «Мамашенька, да как же я тебя открою?» — «А ключами, что у тебя на пояске висят». Паша взяла первый попавшийся ключ и открыла большой замок. Получив совет от Марии Ивановны, Прасковья в недоумении спросила: «Мамашенька, а как закрою-то? Каким ключом отпирала — не помню». — «А ты любым».

В 1925 — 1927 годах в Дивееве жили ссыльные архиереи Серафим (Звездинский) и Зиновий (Дроздов).

Епископ Зиновий, бывший прежде на Тамбовской кафедре, спросил Марию Ивановну:

— Я кто?

— Ты поп, а митрополит Сергий — архиерей.

— А где мне дадут кафедру? В Тамбове?

— Нет, в Череватове.

Епископ Зиновий никогда более никакой епархией не управлял. Он не принял Декларации митрополита Сергия (Страгородского) и в конце 1927 года сам попросил митрополита об увольнении. Епископ Зиновий был арестован и скончался в заточении.

Советами блаженной пользовался и епископ Серафим (Звездинский). В Дивееве он сетовал Марии Ивановне на то, что у него нет полного единомыслия с игуменией Александрой.

— На одной лошади вывезут, — ответила блаженная.

Через несколько месяцев при разгоне Дивеевского монастыря Владыку Серафима и игумению Александру арестовали и увезли в Нижний Новгород на одной телеге.

В свое время блаженная Параскева Ивановна сказала архиепископу Петру (Звереву) о «трех тюрьмах». Трижды отсидев, Владыка перестал опасаться: «Четвертой не будет». Но блаженная Мария Ивановна через одну сестру остерегала его: «Пусть Владыка сидит тихо, а то Царица Небесная от него откажется». В 1926 году его снова арестовали, приговорили к ссылке на Соловки на 10 лет. Когда Владыку увозили, на вокзале он закричал: «Есть ли тут дивеевские?» В толпе были две дивеевские сестры. Он воскликнул: «Передайте от меня поклон блаженной Марии Ивановне!» Он надеялся на ее молитвы и прощался с ней — из Соловецкого лагеря ему не суждено было вернуться. Он скончался от тифа 25 января/7 февраля 1929 года.

Сщмч. Петр (Зверев), архиепископ Воронежский

31 декабря, под новый 1927 год, блаженная сказала: «Старушки умирать будут... Какой год наступает, какой тяжелый год — уже Илия и Енох по земле ходят...» И правда, с 1 января на протяжении двух недель постоянно умирали сестры, и даже не по одной в день.

На Крестопоклонной неделе Великого поста власти разогнали Саровский монастырь, а после Пасхи явились в Дивеево. Во всем монастыре был устроен обыск, описывали казенные и проверяли личные вещи. В эти тяжелые дни Соня Булгакова (впоследствии монахиня Серафима) пошла к Марии Ивановне. Та сидела тихая, безмятежная.

— Мария Ивановна, поживем ли мы еще спокойно?

— Поживем.

— Сколько?

— Три месяца.

Начальство уехало. Все пошло своим чередом. Прожили так ровно три месяца, а под Рождество Пресвятой Богородицы, 7/20 сентября 1927 года, всем велели покинуть монастырь.

После закрытия монастыря Мария Ивановна жила три месяца в селе Пузо, затем ее перевезли в село Елизарьево, после в Дивеево, потом в Вертьяново, а в 1930 году перевезли на хутор возле села Починки и наконец в Череватово.

Мария Ивановна ободряла оказавшихся в миру сестер, говорила, какие кого ждут испытания, кому сколько лет назначено сидеть в тюрьме. Сестра Евфросиния Лахтионова, будущая схимонахиня Маргарита, рассказывала о том, как сестры спрашивали блаженную:

— Маменька, когда же обратно в монастырь?

— Будет, будет вам монастырь, мы с матушкой казначеей (а матушка казначея к тому времени уже 5 лет, как покойницей была) начнем вас в монастырь вызывать. Только называться вы будете не по именам, а по номерам. Вот тебя, Фрося, будут звать «триста тридцать восемь». Мы тебя позовем с казначеей: «338!»

В тюрьме Евфросинии дали именно этот номер.

Матушке Никодиме Мария Ивановна сказала, что ей назначено воспитывать сирот, и дала ей двенадцать конфет. Действительно, спустя много лет ей пришлось воспитывать двенадцать детей-сирот.

Мария Ивановна многим открывала их будущую жизнь. И вот однажды одна из сестер сказала блаженной:

Слева направо сидят: о. Иоанн Полидорский, о. Иоанн Смирнов, игумения Александра (Траковская), казначея мон. Людмила, о. Михаил Гусев; стоят: диакон Сенатский и диакон Соколов Фото нач. XX в.

Дивеевские сестры. (справа стоит Евфросиния Лахтионова, будущая схим. Маргарита)

— Ты все говоришь, Мария Ивановна, — монастырь! Не будет монастыря!