Диверсант Петра Великого

– Только, господин, пустое ты задумал, – задумчиво пробормотал Пали, смотря на меня. – Видел я его усадебку-то. Крепостица, как есть истинная крепостица. Сама на отшибе стоит. От суседей по шесть верст будет, а может, и поболе. Огорожена пятиаршинным дубьем, а внутрях псы бегают. Дворовых людишек с пищалями, поди, немало. – Цыган махнул рукой. – Не подступиться к усадебке, господин. Совсем не подступиться.

Несколько часов мы ломали голову над тем, как подобраться к усадьбе Крылова. Звучали десятки предложений, в том числе и самых фантастичных. Пали, к примеру, насмешил всех предложением нарядиться скоморохами и попроситься на постой. Абрашка, мол, за медведя будет. Боярыч вообще предложил взять усадьбу Крылова штурмом. Говорил, наберем десятка три лихих людишек и разберем терем по бревнышку.

– Нет. Все не то. Крылов не дурак, все эти хитрости расколет на раз, – отмел я все эти предложения. – Нужно что-то совершенно другое. Нужно, чтобы он… сам нам вынес деньги…

Выдав такое в порядке бреда, я замер. «А в этом что-то есть… Нужно как-то заставить его самому вытащить все ценности. Только как? Может, просто попросить? Ха-ха-ха».

– Господин, а может, ему красного петуха пустить? – вдруг вскочил с места цыган. – Сена пару возов приволочем к изгороди и подпалим. Апосля угольки разберем, и все богачества наши будут. Каково? – ухмыльнулся он.

– Дурень! – припечатал его боярыч. – Ты чего удумал? Весь город сожжешь! Тысячу душ православных погубишь! Как татарва желаешь быть?

Из своего угла недовольно заворчал и Абрашка. Даже его недалекий ум осознавал страшную силу пожара, который во время поголовного деревянного строительства был сродни библейскому бедствию.

Я же думал иначе. Предложение Пали было очень перспективным, правда требующим небольшой доработки. «Пожар, конечно, должен быть. Однако сжигать усадьбу и потом копаться в углях глупо… Нужно устроить фиктивный пожар. Напугать их до усрачки так, чтобы они хватали все самое ценное и бежали с усадьбы прочь. А мы тут как тут!»

Постепенно наш план начал наполняться деталями. Пали должен был найти возы с сеном, на которых позже планировалось вывезти добычу. Боярыч с остальными диверсами отвечал за силовые действия, когда план вступит в фазу кульминации. Я же готовился сыграть офицера петровской армии, который доставлял весть о нападении шведов…

Несмотря на всю сумбурность плана, он сработал на все сто процентов.

Поздней ночью Пали, с помощью каких-то доходяг, притащивших аж четыре воза с сеном, запалил их на некотором отдалении от усадьбы. Высушенная трава тут же вспыхнула как порох, выкидывая к небу яркие языки пламени. Через несколько минут загорелось сено, сваленное прямо к частоколу из бревен.

Выждав для верности минут десять – пятнадцать, я встал вплотную у запертых ворот в усадьбу и с грохотом выстрелил в воздух из пистоля. После чего дурным голосом заревел:

– Шведы! Пожар! Ратуйте!

Еще раз пальнул из другого пистоля, рассудив, что шума много не бывает.

– Спасайтесь! Швед к городу идет! – Я с такой силой заколотил сапогами по дубовым доскам ворот, что они трястись начали. – Просыпайтесь, люди! Швед идет!

За воротами уже вовсю выли псы, бросаясь на доски. С факелами бегала ничего не понимающая дворня.

Наконец, из-за бревенчатого частокола показалась вихрастая башка с выпученными глазами.

– Что зенки выпучил? – заорал я, не дав ничего спросить мужику из купеческой дворни. – Шведская эскадра подходит. Посад уже грабить начали. Спасайтесь! Скоро они здесь будут! Государь Петр Алексеевич приказал, чтобы все к Гостиному двору отходили. Там кирпичные стены. – Я устало размазал заранее нанесенную на лицо сажу. – Даст бог, отобьемся.

В этот момент мимо усадьбы с гиканьем пронеслась пара повозок с верещавшими возницами. У сидевшего на козлах Пали было такое испуганное лицо, что я на какое-то мгновение сам поверил в шведское нападение. «Каков актер! Рожа просто безумная! Вопит, на чем свет стоит! Как такому не поверить?»

Похоже, там за частоколом весь наш маскарад приняли за чистую монету. Усадьба начала напоминать разворошенный улей, из которого с жутким гудением вырывались разъяренные пчелы.

– Ой, бабоньки, слободка огнем занялась! – вдруг с той стороны заверещал чей-то испуганный женский голос. – Спалят нас супостаты! Отворяйте ворота скорей!

– В монастырь надо бежать. Там у монасей за стенами укроемся, – с другой стороны донесся до меня мужской голос. – Хозяина звать нада, пока злодеи не подошли!

Я все еще в нетерпении топтался у ворот, не отыграв до конца свою роль. Именно поручик петровской армии, в моем лице, должен был успокоить подозрительного купца и настроить его на нужный нам лад.

Разорвав свой мундир в нескольких местах, я достал из сумки на поясе пару бурых от бычьей крови полотняных полос и живописно перевязал руку и голову. Не хватало еще, чтобы Крылов запомнил мое лицо.

– Отворяй, сучьи дети! – наконец, раздался сочный мужской бас с характерными властными нотками; судя по такому голосу, его владелец явно привык приказывать. – В Гостином дворе укроемся!