Диверсант Петра Великого

– Абрашка, сыпани-ка на стол этот кошель, – хриплым от возбуждения голосом проговорил боярыч, показывая пальцем на неподъемную сумку. – Нешто и тама Никитка злато припрятал? Откель же у этого поганца столько богачеств?

Горбун, сопя от напряжения, вытащил одну из сумок и потащил ее к столу. Судя по напряженной позе и тяжелому дыханию, весила она прилично.

– Чую я, командир, Никитка государево золотишко потаенно намывал. Местные людишки сказывают, что далеко на севере на берегу Студеного моря этого добра видимо-невидимо. Видно, хорошо Никитка поморов застращал, раз они ему потаенные места с золотом поведали. За такую весть государь с Никитки шкуру с живого спустит. – Горбун тем временем, с натуги ухнув, закинул суму на стол. – Давай, Абрашка, сыпь, а то зудит аж в нутрях, как глянуть охота… Ах! Иисус Христе!

Слипшиеся от жира завязки развязать не удалось, пришлось разрезать. Наконец Абрашка наклонил суму, и на стол хлынула серая волна.

– Э-э, серебришко, – презрительно протянул боярыч, ловя пару мелких неровных кругляшей. – Думал, в суме яхонты али адаманты… Тут же ефимок полна сума.

Несмотря на звучавшее в его голосе презрение, он явно был взволнован. Руки подрагивали, а язык то и дело облизывал пересохшие губы. Ошалелый вид был и у остальных.

– Матерь Божия, Никитка-то у нас, як османский султан, – пробормотал Пали, набирая серебряные монетки в горсть и медленно, с наслаждением, высыпая их обратно. – Дурной… Куды ему столько? На тот свет ведь с собой не заберешь. Нам же для дела сгодятся…

При этих словах я вздрогнул. Признаться, столь внушительная гора серебра, а главное – десятки кило граммов золотых самородков и песка вогнали и меня в самый настоящий ступор. В моей голове бродили противоречивые мысли, одна безумнее другой. «Блин, я же богат как Крёз! С такой горой золота можно вообще послать все к черту и жить в свое удовольствие. К лешему этот Азов, морпехов и самого Петра! Надо брать своих диверсов и валить отсюда подальше! Где-нибудь в спокойном местечке устроюсь и буду жить себе припеваючи».

Серебряные монетки с тоненьким перестуком продолжали падать из рук Пали. Казалось, они что-то шепчут мне, зовут взять их, спрятать подальше от всех. Это было какое-то наваждение… «Черт! Черт! Что за дерьмо мне лезет в голову! Какое к черту спокойное местечко? Сейчас?! Блин! Нет сейчас спокойных мест в мире! Европа в огне! Франция режется с соседями! В Англии король вешает заговорщиков! На юге турки точат ножи, на севере – шведы! В Сибири маньчжуры живьем закапывают в землю! Куда податься? В Америку? Там или скальп снимут, или сердце вырвут на жертвеннике! Вдобавок это золото еще в глотку напихают. Может, куда-нибудь на юг махнуть? Черт, а там съедят… Ха-ха-ха. Перчиком посыпят и схарчат. Ха-ха-ха! Еще картошечки добавят для вкуса. Хотя картошку добрый Петр еще не привез? Или уже привез… Блин, какая разница? Ха-ха-ха!» Вместе с истерическим смехом постепенно приходило понимание, что меня с этим чертовым золотом никто и нигде не ждал. Без сильного войска за спиной я везде был всего лишь мешком с деньгами, который можно было ограбить.

– Все, хватит! Все глаза уже проглядели, зыркая на это серебро! – громко буркнул я, подходя к столу. – Мы с вами не бродяги какие-то и не тати подзаборные, чтобы над золотом и серебром чахнуть! Слышите?! Мы не поганое ворье! – Понимая, что вид такого богатства с легкостью замутит мозги любого, я должен был встряхнуть своих людей и еще раз напомнить им про нашу цель. – Мы государевы слуги! Мы защитники православной веры! – Я с вызовом оглядел всех, пытаясь поймать взгляд каждого. – Это не серебро и золото! Это наша одежда, крепкая бронь, пистоли, огнебойные припасы для рати, свинец для пуль, добрые корабли. Еще это кров и пища для наших родных… Боярыч, слышишь? Возьмешь из монастыря своих сестренок. Наймешь им кормилицу, приставишь надежного дядьку из стрельцов для пригляда, справишь добрый дом с двумя этажами. А ты, Пали? Для своей зазнобы подарки купишь. Остепенишься, наконец. Иноходцев с Персии разводить начнешь. Думаю, и остальные тоже захотят родных порадовать… Поняли, зачем нам все это золото? Не для толстожопых богатеев, а для наших родных и близких! На это золото мы снарядим наших морпехов и пустим кровь османам и крымчакам в Азове. Освободим всех невольников, что годами там обретались. Потом, если у государя хватит смелости, пойдем давить крымчаков дальше. Даст бог, и самого главного османа пощупаем за потную сиську в его логове…

Позже, когда все угомонились и уже давно спали, я все никак не мог понять, а почему меня сегодня просто-напросто не прирезали? Они далеко не святые. Крови на руках у каждого столько, что не каждый душегуб похвастаться может. Массой задавили бы меня и придавили, как куренка. После поделили бы добычу или прикопали бы до лучших времен. Почему же все произошло иначе?