Диверсанты Его Величества

— Неграмотный я в таких вопросах, — смутился крестьянин. — Евлампий что-то про роту говорил.

— Точно?

— Не знаю, но он солдат старый, еще при прошлом царствовании турка воевать ходил.

— Это хорошо, — одобрил Денис Васильевич. — Тогда и ты иди. В смысле, веди, Вергилий!

— Вергилия Семеныча тоже зарубили, — вздохнул Кузьма. — А мы испокон веку Петровы были.

Деревня казалась пустой, и сколько капитан-лейтенант ни наблюдал в мощный морской бинокль, так и не заметил ни одной живой души. Если бы не знал наверняка о занявших Малые Вишенки французах, то без опаски бы туда въехал. Хорошо, бляжьи души, затаились… Кого-то ждут? Возможно, но вот только кого? Партизанский отряд они уничтожили. Так какой смысл в засаде? Часовых тоже не видно. На чердаках попрятались? Странно и непонятно все это.

Неприятеля выдают мелкие приметы, неопытному человеку ничего не говорящие. Вот мухи кружат над конскими «яблоками» — судя по запаху, очень свежими. А вон там лиса просунула морду сквозь дырку в заборе, но боится пробежать через залитый кровью двор к лежащему в тени сарая телу. Волнуется рыжая и опасается. Наверное, тоже слышит переступающих с ноги на ногу лошадей. Звук еле уловимый, скорее всего копыта обмотаны тряпками, но зверю достаточно.

У Дениса Васильевича тоже обострены все чувства, кроме, пожалуй, самосохранения. Осторожность и осмотрительность есть, а вот этого нет.

— Кузьма, а ну-ка посмотри на крайнюю избу.

Партизан с опаской взял невиданное доселе устройство и поднес к глазам. Испуганно отпрянул, помянул нечистого, покрутил головой и вновь приник к биноклю.

— Это Мирона-мельника дом, барин.

— Да мне без разницы чей. Ничего подозрительного не заметил?

— Даже и не знаю. — Кузьма запустил пятерню в лохматую бороду и зачем-то ее подергал. — Разве что ставни открыты.

— Угу, и стекол в окошке нет.

— Там был пузырь натянут. Жаден Мирон без меры, какое уж там стекло.

— Ладно, разберемся, — решил Давыдов. — Во всем и со всеми разберемся. Жди меня здесь. Понял?

— Как не понять-то, барин? Знамо дело, ты в разведку идешь, а я прикрывать остаюсь. Ружье оставишь?

— Бабу тебе еще не найти?

— Бабу? — Кузьма на несколько мгновений задумался. — Оно бы хорошо, но нельзя.

— Это почему же?

— Пока Отечество в опасности… Мы на сходе постановили, в смысле, женщин… Только опосля войны.

Серьезный и ответственный человек, однако. И как Денису Васильевичу не претила мысль оказаться перед французами практически безоружным, немного посомневался и отдал партизану винтовку. Себе оставил лишь пару семизарядных пистолетов, две гранаты, кортик на поясе, ножи за голенищами обоих сапог, казацкую шашку, и все. Разве что еще несколько сигнальных ракет в карманах.

— Кулибинкой пользоваться умеешь?

— Держал один раз в руках.

— Значит, разберешься. — Капитан-лейтенант показал порядок зарядки оружия и предупредил: — Гильзы потом обязательно собери.

Денису Васильевичу за время службы в Императорском Пароходном флоте довелось не только ходить по надраенной палубе, но и изрядно поползать на брюхе. Специфика речных канонерок, так сказать… Земноводные! А что делать, если большинство целей располагаются на суше вне пределов досягаемости пушек, и порой, кроме как десантом, их не достать? Да уж и в Персидском походе обдирал мундир о горячие камни. И в «Дунайском недоразумении» пришлось грязь месить — хватало приключений. Было что вспомнить и было с чем сравнивать.

Неоспоримое преимущество Смоленской губернии перед южными землями — никаких тебе скорпионов, тарантулов, ядовитых змей. Разве что гадюки по болотам встречаются, но до них далеко, и можно ползать по огородам без опасений столкнуться с какой-нибудь гадиной. Кроме французов, разумеется. Вот их здесь полно.

Засаду Давыдов почувствовал по запаху, хотя два с лишним месяца походной жизни никак не способствуют чуткости обоняния. Но когда вонь немытых тел перемешивается с едким амбре конского пота, то результат ощущается за пятьдесят шагов по ветру и за десять против него. И одолевает нестерпимое желание чихнуть.

— Извините, Денис Васильевич, я опоздал. — Виноватый шепот за спиной заставил капитан-лейтенанта перекатиться на бок, и выхваченный из кобуры пистолет уперся точно в лоб неслышно подобравшемуся Пшемоцкому. — Не стреляйте…

— Какого черта, пан Сигизмунд?

Поляк выглядел смущенным, даже усы обвисли более обычного и показывали глубокое раскаяние. Непривычно было видеть поляка, признающего собственную ошибку. Скорее голубоглазого и белокурого арапа встретишь, чем… хм…

— Заблудился немного, — пояснил Пшемоцкий. — Хорошо еще опять того крестьянина встретил, вот он и показал.

— А где ваша винтовка?

— Тоже Кузьме отдал. А что, не нужно было?

— Ладно, обойдемся.

— Как скажете. — Пан Сигизмунд выказывал явное желание во всем следовать примеру Дениса Давыдова.

— Вон к тому сараю незаметно подобраться сможете?

— Конечно.

— Тогда вперед. Врываемся в дом по моему сигналу.

— Какому?

— Красную ракету пущу. Все понятно?