Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

В этот момент открыла огонь 37-миллиметровая зенитная пушка, выпуская два снаряда в секунду. Офицер, командир батареи, успел дать команду вести огонь бронебойными снарядами, пробивающими тридцать миллиметров брони. Такой защитой старый паровоз не обладал.

Теперь судьба моста зависела от орудийного расчета. И хорошо подготовленный зенитный расчет свою задачу выполнил. Снаряды, летящие со скоростью восемьсот метров в секунду, разбили паровозные колеса, продырявили паровой котел. Сдетонировали взрывчатка и гаубичные головки, загруженные вместе с углем в тендер.

Взрыв разнес паровоз на несколько частей. В стороны разлетелись искореженный тендер, разорванная паровозная будка. Вскрыло, как консервную банку, работающую на полную мощность паровозную топку, разорвало рельсы. Горящий уголь смешался с клубами пара. Расщепило и переломало шпалы, а в огромной воронке горели бензин и мазут.

Зенитная пушка, которая спасла мост, была опрокинута. Выбило из креплений ствол, а вокруг лежали тела расчета – уцелел лишь подносчик снарядов.

Старому паровозу не хватило пробиться к мосту всего двадцати метров. Дала трещину бетонная опора, согнулось и лопнуло несколько металлических балок. Горели шпалы, которые спешно тушили, но мост уцелел и спустя неделю снова вступил в строй.

Об этих событиях Журавлев знал давно, но детали той операции рассказывал ему высокий партизан в кожаной куртке с вытянутой вперед искривленной ногой. Это и был Павел Николаевич Коробов, с которым они, наконец, сумели встретиться.

С приходом зимы Коробов распустил по домам часть отряда, оставив мобильное боевое ядро – три десятка наиболее опытных партизан. Такая практика не слишком одобрялась руководством, но младший лейтенант Коробов, отхлебывая горячий чай, рассуждал:

– Небольшая база у меня есть. Можно отсидеться, но у нас тактика другая. Как Бажан, целую толпу я не набираю. Если активно воевать, то тебя быстро вычислят. А у меня на тридцать четыре бойца пять пулеметов и полтора десятка автоматов имеются. Миномет 50-миллиметровый возим с собой. На крупные дела мой отряд не рассчитан, но боевые операции проводим регулярно. На прошлой неделе три грузовика взорвали, фрицев человек двенадцать перебили, трофеями разжились. Без потерь, конечно, не обошлось, двоих ребят похоронили. Как ни планируй, а немцы дерутся отчаянно. И самое главное, грамотно: без паники, суеты. Но мы им все равно вломили крепко. Грузовик с боеприпасами разнесли и гаубицу на прицепе. Ну и остальные машины не пустые были, немного трофеями разжились.

Обсудили налет на гарнизон в Вязниках. Коробов хлопал себя по колену ладонью и восклицал:

– Врезали гадам крепко! По всей области слух идет. Если бы знал, то и мы бы присоединились. У меня свой счет к этой шайке. Слышал, наверное, что Шамрай с Трегубом двоих наших ребят живьем на столбах повесили на крючьях?

– И Шамрая, и Трегуба мы прикончили. Так что за ребят отомстили.

Когда выпили, перекусили, Журавлев повел осторожный разговор насчет Витемского моста.

– Что, задание получил? – спросил Коробов.

– Давай без лишних расспросов обойдемся. Задание или не задание… тебе какая разница?

Капитан Журавлев не сомневался, что после серии активных боевых операций в отряды любыми способами пытаются внедрить агентов военной разведки абвера и спецслужб СД. Какой бы тщательной ни была проверка вновь принятых бойцов, но среди них мог затесаться предатель.

– Штурмом мост не возьмем, – сразу заявил Коробов. – Даже если объединим все три отряда и соберем резерв из подпольщиков. Слишком крепкая охрана.

– Захватить мы его сможем, – возразил лейтенант Авдеев. – Ночью, внезапным броском. Только удержать и подготовить к взрыву вряд ли получится. Федор, сколько взрывчатки понадобится, чтобы развалить мост до основания?

– Килограммов двести, – открыл блокнот со своими записями старший лейтенант Кондратьев.

– Чего-то ты хватил! Меньшим количеством нельзя обойтись?

– Можно, если заложить тротил в ниши у основания опор, в пустоты, подвесить под стыки. Знаешь, сколько времени надо, чтобы с умом мост заминировать?

– Сутки, что ли?

– Как минимум часов пять-семь. Да и то бегом, наспех. Тогда, может, и сотни килограммов тротила хватит. За пять часов что-то организовать можно.

– Мы и два часа на этом мосту не продержимся, – сказал Журавлев. – Соберут все резервы в округе и сбросят нас на лед.

– Требуется строго рассчитанный взрыв, – продолжил Федор Кондратьев. – Если рассуем куда попало наши мины и ящики с толом, кроме грохота, толку не будет. В лучшем случае сомнет решетку моста и рельсы вывернет. Дня через три немецкие саперы все восстановят.

Обсуждали разные варианты. Запустить на скорости старый паровоз, набитый взрывчаткой, – только на этот раз вариант не сработает. С обеих сторон моста двойные заграждения, автоматические стрелки, которые пустят подозрительный паровоз под откос, где он и рванет, не долетев до моста.

– Будем думать, – подвел итог совещанию Журавлев. – Не найдем другой способ – придется штурмовать.

– Там весь отряд и оставим, – буркнул Федор Кондратьев.

Комиссар Зелинский предложил: