Для плохиша она — исключение

Но меня уже как ветром сдуло. Я бежала в поисках одиннадцатого корпуса, а перед глазами плясали деревья. Когда, наконец, я его нашла, то влетела в дверь, которую как раз открыл ординатор с пачкой сигарет в руках.

– Куда, девушка? – окликнул он, но я уже была внутри.

В глаза бросилась лестница, и я поскакала по ней, вслух считая этажи. На пятом я подумала, что можно было бы найти лифт, но уже было поздно. Дыша шумно и глубоко, держась за правый бок, я остановилась перед дверью отделения травматологии. Огромная табличка покачивается или у меня в глазах все кружится?

Я надавила на дверь и вылетела в узкий коридор. Мимо на костылях лихо проскочила в туалет бабушка. Напротив через открытую дверь палаты было видно, как больные лежали на специальных растяжках, а все койки были оборудованы штангами и ручками для подтягивания, чтобы пациенты могли сесть.

Где пятая палата? Где же? Будто запрятали.

Вот она! Как раз у поста медсестры. Наверное, ему очень плохо, раз за ним нужен постоянный надсмотр!

Девушка в белоснежном костюме со строгим взглядом повернулась ко мне, открыла рот, но я уже была в палате. Он лежал перебинтованный весь с ног до головы, даже лицо, оставались открытыми только дырочки для глаз, носа и рта. Белый гипс, белая простыня, белые стены. Приборы, что подключены к нему, тоже белые и с зеленой ниткой диаграммы. Четыре капельницы висели наготове, одну из них вливали в бедняжечку.

Я кинулась к нему с криком чайки, заливаясь слезами. Шлепнулась на пол у кровати на колени, боясь притронуться и причинить боль, сжала простыню до скрипа.

– Ярослав… Ярик… Ярый… Прости! Это все из-за меня! Зачем? Зачем ты пошел к своему отцу? Он же больной, ты же знаешь, сам говорил. Зачем? Как ты теперь? Что с тобой!

Я рыдала. Рыдала белугой, боясь, что жизнь парня висит на волоске, потому что он решил отомстить за меня. Решил разобраться со своим отцом, а в итоге теперь больше похож на египетскую мумию.

– Ярик… – Я взяла его за руку.

Чувствовала, что за спиной стоит та медсестра, но мне было все равно. Она меня отсюда не вытащит.

– Ярик. Я тут. Тут… – Я гладила его легонечко поверх гипса.

Закрытые глаза стали медленно открываться.

– Крис? – раздался голос Ярого, но почему-то бодро-возмущенный и позади. Сильно позади. Из палаты напротив.

Медсестра, что замерла у выхода, ошалело перевела взгляд на палату по другую сторону коридора.

– Кажется, вы Ярославом ошиблись.

Глава 17

Я сделала шаг в сторону выхода, а мумия замычала.

– Прости, кажется, я обозналась.

Я сделала еще шаг, мумия замычала еще громче и возмущенней.

Может, все-таки не обозналась?

– Крис!

Нет, это определенно голос Ярого, и он доносится не из забинтованного с головы до ног пациента.

– Крис! – раздалось совсем рядом, и проем почти полностью перегородила фигура Ярослава с капельницей на стойке.

Румяный – то ли от лекарств, что вливались по вене, то ли от негодования, – он смотрел на меня так, будто поймал на измене. Рука подвязана к шее, ноги целы, голова тоже. Счастье-то какое! Почти цел!

Я преодолела пару метров с такой скоростью, что у медсестры слетел бейджик. Обняла Ярослава и прижалась щекой к его груди.

– Ты в порядке?

Запоздало подумала, что у него могут быть переломаны ребра, и отпрянула.

– Больше нигде не ранен, кроме руки? Где еще пострадал?

Ярослав посмотрел на мумию как на конкурента, а потом на меня. Взгляд его смягчился, он указал пальцем на грудь.

– Тут болит.

– Все-таки сломаны ребра! А я тебя так сжала.

– Да цел ваш ненаглядный! Рука только, – закатила глаза молодая медсестра, подняла бейдж и примагнитила на грудь.

– Но он на грудь показывает. Что с ним?

– Червяк у него там, – не мешкая сказала она, и глаза Ярослава широко распахнулись.

– Что за червяк?

Такое бывает? Паразит? Инфекция? Тогда почему он лежит в травме? Потом переведут?

– Зеленый такой, уксус выделяет. Ревностью зовут. Забирай его в палату, а то испепелит тезку взглядом. Путаница с этими редкими именами, никто фамилию не проверяет. Вечно так.

Я посмотрела на Ярослава снизу вверх и схватилась за стойку с капельницей.

– Покажешь палату?

Но стоило двери в палату закрыться, как он забрал у меня стойку и изменился в лице. Стал отводить взгляд.

– Зачем пришла?

– Тебя так отец?

– Тебе нельзя здесь быть. Уходи.

– Ты вызвал полицию?

– Они недавно ушли. Все задокументировано. – Ярый сел на кровать и посмотрел на меня исподлобья. Видимо, хотел строго, но получился взгляд побитой собаки.

Я подошла и обняла его голову.

– Не гони меня. Я очень сильно за тебя переживала. Так испугалась, что думать не могла.

– Тебе нельзя здесь находиться. Пока я не решу вопрос с отцом, я не могу быть рядом с тобой. Я даже обещать тебе ничего не могу. У него есть деньги, много денег. Он откупится. Я хочу уговорить его лечиться, только так я смогу с ним бороться.

– Вот и хорошо.

Ярослав поднял голову, его подбородок уперся в мою грудь.

– Чего хорошего? Я не знаю, получится ли это у меня и сколько времени это займет. Ты готова ждать неделю. Месяц?

Я кивнула.

– А год? Два? Три?

Я снова кивнула.

– Ждать и не видеться все это время готова?

Я замотала головой.