Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

Вскоре он предстал перед Революционным Трибуналом. Его что-то спрашивали, он что-то отвечал. Ни вопросы, ни ответы не имели значения. После выходки виконтессы он был обречен. Создавалось впечатление, что эта контрреволюционная парочка специально пришла к городским воротам, чтобы совершить там акт саботажа. Показания дал и Николя, щеголявший забинтованной щекой. Из его слов следовало, что рядом с Виктором сам Жиль де Ре казался братом-францисканцем, скромным и человеколюбивым. Якобы злодей ввел право первой ночи в своих владениях, а по воскресеньям лакомился крестьянскими младенцами. При таких обстоятельствах приговор был один, впрочем, весьма в те дни распространенный.

Его приговорили к смерти.

Но перед этим знаменательным в жизни любого человека событием была последняя ночь. Порою он чувствовал, как ярость пойманным волком бьется у него в груди, воет, грызет решетку. Порою впадал в совершенное равнодушие. Вот и сейчас виконт забился в угол, монотонно гладя себя по руке и пытаясь представить, как его живая, трепещущая плоть завтра превратится в падаль. Но представить такое никак не получалось.

За его спиной раздался шорох, а когда Виктор обернулся, то к своему изумлению увидел высокого седого мужчину со свечой в руках. Лицо незнакомца избороздили морщины, казавшиеся еще глубже при тусклом свете. Неужто новый узник? Когда же его успели привести? Старик был худым, но не настолько же, чтобы протиснуться в дверную щель. Виконт огляделся по сторонам, но остальные заключенные выводили рулады. Будь наш герой наблюдательнее, он заметил бы, что еще никогда его сокамерники не спали так по-младенчески спокойно.

– Кто вы?

– Тссс, – незнакомец поднес палец к губам и загадочно улыбнулся. – Не нужно поднимать тревогу. Я лишь хочу проверить, нет ли здесь кого-нибудь из моей паствы.

Выходит, тюремщики допустили к нему исповедника? Это уже что-то новенькое.

– А, так вы из переодетых священников, что приняли присягу? – прошипел Виктор. – Пододвиньтесь поближе, святой отец, я хочу плюнуть в ту руку, которая поднялась, когда ваши мерзкие уста отреклись от Матери Церкви.

В следующий момент незнакомец уже стоял перед ним, но виконт даже не заметил, как он шагнул вперед. Неужели нервное потрясение достигло высшей точки, и он сошел с ума? Было бы прекрасно! По крайней мере, он будет беседовать с ангелами, когда его поволокут на эшафот. Ничто так не притупляет боль, как безумие!

– Нет, это вы мне свою протяните, – между тем потребовал незнакомец. – Ну же! Я желаю посмотреть на вашу ладонь, мсье!

Его руки были холодными, но то была приятная прохлада, вроде прохлады свежей накрахмаленной простыни, которая опускается на горячечное тело больного.

– Какая удивительная линия жизни!

– Что, слишком короткая? – хмыкнул де Морьев.

– Наоборот! Она продолжается бесконечно, – и старик провел в воздухе пальцем, прослеживая невидимую линию.

Вблизи лицо гадателя показалось знакомым. Виктор наморщил лоб, силясь вспомнить, где же он мог видеть этого чудака.

– О, я вас знаю! Вы тот самый шарлатан, что показывал фокусы по салонам лет эдак пятнадцать назад. Да еще за каждой юбкой увивался. Сен-как-вас-там?

– Сен-Жермен, – помог ему незнакомец.

– Только я думал, что вы давным-давно умерли. Ошибся, значит. Что, мсье фокусник, можете вытащить голубя из рукава?

– Только если это хоть чуточку поднимет вам настроение.

– Вряд ли, – не сразу ответил Виктор. – Они казнили мою жену.

– Мне вас жаль.

– А ее?

– Ее не очень. Она обрела покой, а вам жить с этим, – он снова взглянула на ладонь Виктора, – вечно.

– Вы когда-нибудь были женаты, Сен-Жермен?

– Нет. На амурные дела у меня просто не было времени, – Сен-Жермен печально развел руками. – Видите ли, я родился в XVI веке, когда умереть было довольно просто – будь то смерть от чумы или от удара пивной кружкой по затылку. Так что с младых ногтей я грезил философским камнем и эликсиром бессмертия. Пока прочие студенты строили шашни с юными прелестницами, я корпел над гримуарами в библиотеке. Когда они размышляли, где раздобыть денег на попойку, я решал, что бы мне такое трансмутировать в следующую очередь. Понемногу мои однокашники обзавелись семьями, и лишь я, тогда уже маститый профессор, по-прежнему не вылезал из лаборатории. Так прошло сорок лет. Думаете, я что-нибудь открыл по истечении этого времени? Ничего! Ничегошеньки! Sic transit gloria mundi! Сорок лет горгулье под хвост!

Похоже, Виктор де Морьев был не единственным безумцем в этой камере. На всякий случай он отодвинулся подальше от Сен– Жермена, а то еще забрызгает слюной, когда у него пойдет пена изо рта.

– Но если вы утверждаете, что жили в XVI веке, вам все же удалось найти способ бессмертия? – Виктор указал на логическую ошибку в его рассуждениях.

– Ах, вы об этом. Однажды мои студенты ради смеха подпоили меня и отвели в дом терпимости, где одна из куртизанок оказалась вампиршей. Она и превратила меня в носферату. Вот, собственно, и все. С тех самых пор пытаюсь наверстать упущенное, но его теперь попробуй, наверстай.