Длинная тень

– Писала письма. Строила планы. Играла с детьми. У меня нет больших надежд на интеллект Артура, но я думаю, из него получится замечательный спортсмен. Вчера он попытался прокатиться верхом на Фэнде, поэтому я посадила его на Баннера, и он ни капельки не испугался. Доркас в панике выбежала на улицу, когда увидела, что я делаю. Но Берч отослала ее обратно, убежденная в том, что маленькому лорду Раткилю, как истинному джентльмену, вовсе не рано учиться кататься верхом, – вспоминая об этом, она рассмеялась. – Меня очень удивляет Берч. Я ни за что на свете не расстанусь с ней, хотя сейчас она занята исключительно Артуром и создается впечатление, что ей абсолютно все равно, надеть ли на меня платье наизнанку или задом наперед. Мартин улыбнулся:

– Ведь вы счастливы. Вам очень идет быть счастливой. Счастье делает вас очень и очень красивой – вы и сами об этом знаете.

Странное солнце, не по сезону, светило сквозь черные блестящие волосы Аннунсиаты, создавая золотой ореол, и, освещая блестящие, темные глаза, окрашивало золотом и ресницы. Невозможно было поверить в то, что она на тринадцать лет старше Мартина. Она выглядела его ровесницей, и он ощущал такую потребность защищать ее, что она вполне могла быть и моложе.

– Если бы я еще и любила быть слишком счастливой, – сказала она смеясь. – Я уверена, что Карелли обязательно что-нибудь выкинет, и все встанет на свои места. Что мне делать с этим мальчишкой, Мартин? Когда-нибудь он свернет себе шею, если ее не свернут разъяренные его выходками сквайры.

– Это из-за избытка энергии, – успокоил ее Мартин. – Он перестанет баловаться, как только у него появится более достойное занятие. Школьные уроки даются ему слишком легко, энергия не растрачивается, поэтому он развлекается как может, но в нем нет ничего плохого.

– Да, я знаю, – согласилась Аннунсиата. – Он так веселит меня, что я не в силах по-настоящему рассердиться на него. Ты ловко управляешься с ним, Мартин. Я так не умею. Не могу пристыдить его так мягко и так серьезно, как ты.

Мартин ухмыльнулся:

– Он иногда выкидывает такое!..

– Помнишь, как он притащил в часовню к Рождественской всенощной осла и ослицу?

– Я, наверно, никогда не пойму, как нам удалось вытащить этого осла из часовни, – припоминая, сказал Мартин. Он чуть не сломал отцу Сент-Мору ногу, когда лягнул его в последний раз.

– А запах до сих пор извести не удастся, – продолжила Аннунсиата и вздохнула. – Я думаю, его надо поскорее послать в Оксфорд к брату. Это хоть немного утихомирит его. Но я не хочу с ним расставаться. Уехав в Оксфорд, он станет мужчиной, а не просто моим Карелли.

– Кажется, вы начинаете понимать, что я чувствовал, расставаясь с Дейзи, – печально сказал Мартин.

– Это совсем другое, – быстро ответила Аннунсиата. – Дейзи гораздо старше, и она только твоя сестра. В любом случае, она очень счастлива. Ее письма полны слов «мой Джон», и он явно ужасно ее балует.

– Дейзи ничто не испортит, – твердо сказал Мартин. – Ну, что, моя госпожа, мы собираемся обедать? Или я должен ехать в «Заяц и вереск», чтобы отобедать за шесть пенсов?

Она тут же вскочила:

– Сейчас закажу. Я так рада, что ты приехал и спас меня от ужасной участи – обедать в одиночку. После обеда поедешь со мной...

– Поеду? – застонал Мартин. – Я всю неделю не вылезал из седла...

– Ну и что? Меня интересует твое мнение относительно нового дома в Шоузе. Строить ли его на старом месте или поближе к реке?

– Я не верю в то, что вы когда-нибудь построите новый дом, – поддел ее Мартин. – Но полагаю, лучше не выводить вас из этого заблуждения.

Они вернулись из Шоуза, когда было уже совсем темно. Дети пришли из школы, горели свечи, ярко пылал камин, и в доме царили тепло и уют. Карелли и Морис радостно приветствовали Мартина, и Аннунсиата подумала, что это очень хорошо, что они так любят сводного брата и признают его авторитет. Вряд ли они так скучали по своему родному отцу, запросто ставя Мартина на его место. Аннунсиата вспомнила, как Хьюго, когда был еще совсем маленьким, боготворил Мартина – единственное, что ей тогда в нем нравилось.

– Почему вы приехали вместе? – поинтересовался Карелли. – Ведь мама не ездила сегодня в Лидс?

– Я вернулся домой утром, и мы ездили в Шоуз, выбрать место для нового дома, – спокойно объяснил Мартин. – Ваша мама, начав карьеру архитектора со строительства голубятни вместе с Реном, сейчас горит желанием построить купальню в стиле барокко, возможно, пригласив для этого Джона Уэбба. Большой дом может и подождать, хотя, на мой взгляд, путь в купальню будет смертельно долгим.

– Я должна это сделать, – сказала Аннунсиата, смеясь. – И фонтаны. Карелли, что ты сегодня натворил?

– Ничего, мадам, – смиренно ответил Карелли, потупив взор. – А Морис занимался переводом с греческого.

Аннунсиата немного успокоилась, и вечер прошел мирно; все поужинали, а перед отходом ко сну наслаждались музыкой.