Длинные дни в середине лета

голову и улыбалась, хотя вряд ли шофер мог разглядеть ее улыбку, потому

что уже смеркалось, Она даже произносила какой-то текст вроде — ох ты мой

хороший, ну давай скорее сюда! Но пока все это плохо действовало. Машины

проносились одна за другой, были и без пассажиров, но ни один гад даже не

притормозил. Юра потихоньку злорадствовал, благо Обратно вел себя

прилично. Наташка каждой машине грозила вслед кулаком.

Наконец старенькая «Победа», постукивая, выползла из-за поворота,

дернулась было, набирая скорость, но на этот раз Наташкино обаяние

сработало, и машина вильнула к тротуару и встала метрах в двадцати. Тот,

кто сидел за рулем — это было видно в овальное заднее стекло, —

перегнулся и открыл дверцу.

«Кавалер! — подумал со злостью Юра.— А ведь может увезти. Только

неужели она клюнет на этот драндулет? А что? Клюнет и уедет. Очень даже

просто. А я останусь с Обратно».

Васильев! — крикнула, выпрямляясь Наташка.— Васильев, ты идешь?

Юра шел эти пятьдесят метров не спеша, как и подобает человеку с

ребенком на руках, а Наташка нетерпеливо топталась у открытой передней

дверцы.

Ну, не поймал он такси, не повезло, но это не значит, что он ни на что не

годится. У него есть сын. А если ты, как прости господи; охмуряешь первого

встречного, то это никакая не победа, а, может, даже поражение твое, потому

что ты не хочешь смотреть на мир реалистически и быть в нем тем, что ты

есть на самом деле, и не требовать себе сверх положенного.

— Привет! — сказал Юра, залезая на заднее сиденье. — С прицепом

берете?

За рулем сидел длинношеий парень.

— Привет, — сказал он, — мне все равно.

Он еще раз перегнулся, захлопнул дверцу.

— Вы нас очень выручили, — сказала Наташка, когда они поехали,

— беда с этими маленькими.

— А мне все равно в ту сторону, — сказал парень,— В гости

собрались?

— Как бы не так! Мыться!

«Зачем она это говорит? — подумал Юра. — Что за манера

откровенничать с первым встречным?»

— Вы представляете, — продолжала Наташка,— дом три месяца -

как сдали, а воды горячей все нет.

— У нас тоже нет, — сказала парень. — Правда, мы неделю как

вселились. И даже этого самого нет.

— Канализации? — подхватила Наташка, демонстрируя умение

устанавливать контакт в самые сжатые сроки. — Кошмар! Мне даже

вспомнить страшно, как мы это пережили.

Парень оказался неназойливым. Он пару раз поддакнул, даже не

взглянул на нее — это бы Юра увидел— и замолк. Наташка, вероятно, сочла

продолжение разговора нецелесообразным — везет и ладно, интереса у нее

этот длинношеий не вызвал.

Машина, все так же постукивая, выбралась на Ленинградский проспект и

покатила направо, до того места, где можно развернуться. На повороте

Наташка не удержалась и ткнулась парню в плечо, но тотчас выпрямилась и

уставилась в зеркальце.

Юра поймал ее взгляд. Она смотрела тревожно и строго, как будто через

минуту ей выходить на сцену или еще куда-то — экзаменоваться, предстать

перед судьями, приговор которых должен определить ее судьбу.

«Что-то не видно их здесь, этих судей. Я-то уж, известно, не в счет.

Шофера тоже можно не считать. Но есть еще память. Можно вспомнить чье-

то лицо, глаза, разглядывавшие тебя, и представить, что они и сейчас

смотрят на тебя. Или подумать, что он где-то есть и что-то делает свое, а

нужно, чтобы он вспомнил о ней, увидел ее. Поэтому все должно быть в

полном порядке, а в сырую погоду марафет так и течет. Нужно быть

внимательней, и тут уж, конечно, не увидишь, как сзади маловыразительным

фоном нарисовалось лицо опостылевшего супруга, с торчащими ушами,

которые, как рога, подпирают поля идиотской круглой шляпы — только

такая ему и нравится».

— Папина «Победа»? спросил Юра.

— Папина, — согласился парень, — но теперь-то уж фактически моя.

— А что же он вам «Волгу» не купит?

— Я тоже думаю, почему бы ему этого не сделать?

— Не возражали бы?.

— А вы бы возражали?

«Все правильно, — подумал Юра, — вот и получил но мозгам. Сам

нарвался».

— А я бы возражала, — вдруг пришла ему на помощь Наташка, — с

собственной машиной только морока. Куда удобнее такси.

— Может быть, — сказал парень. Конечно, лезть ему в спор не было

никакой нужды —достаточно того, что он вез их на своей машине. Это был

самый убедительный аргумент.

«Чего это она кинулась меня выручать? — подумал Юра. — И на

опоздание не среагировала, даже не спросила, почему задержался. Хотя я же

сказал, что меня Жук задержал. Но она приняла это как должное, как будто

я каждый день с Жуком беседую — вот что странно. Даже не

поинтересовалась, о чем у нас с ним был разговор. А если бы он мне

действительно предложил зарубежную поездку? Могло же такое быть, не

последний я дурак в институте. Я бы ничего не сказал ей ни сегодня, ни

завтра. А когда все уже было бы решено, показал ей заграничный паспорт,