Длинные руки нейтралитета

– Погано. Но до госпиталя дотяну, а уж там, надеюсь, Марья Захаровна посодействует. Что там?

– Первый уже палить не может, вон у него дифферент на нос. Ворочать орудия при таком никак нельзя. Мыслю, течи от взрывов открылись. Руднев поджег одного оставшегося из кораблей прикрытия, сейчас обстреливает второго. А мы сей момент атакуем следующего по фронту. Вот вам наблюдение, Владимир Николаевич: как мы влепили гранатами по палубе, так орудия супротивника тут же замолчали.

– Интересно. Гранаты пробили верхнюю броню, выходит?

– Или орудийная прислуга валяется в контузии… Не нравится мне дистанция до следующего…

Мешков имел все основания так говорить. Броненосец «Тоннант», усиленно дымя, шел навстречу «Морскому дракону» с явным намерением дать артиллерийский бой накоротке.

– … однако пусть себе идет на своих четырех узлах. Мы прикроемся корпусом этого недобитка. Иван Андреевич, сейчас я дам малый вперед, прикажите выпалить не менее пяти гранат из носового.

«Морской дракон» чуть высунул нос из-за беспомощного броненосца. Максимушкин действовал почти в точном соответствии с приказом. Почти – потому что из шести гранат над палубой разорвались лишь две, да и те на высоте; остальные же дали громадные водяные столбы. Дымовая труба устояла. Промахи были объяснимы тем, что уже в ходе пальбы старпом дал «полный назад». Но взрывы в воде причинили не меньший ущерб.

Может быть, с течью от одной гранаты французы и справились бы – паровая машина все еще работала, пусть и не на полную мощность, и уж на помпу ее мощности хватило бы. Но течей было пять.

– Михал Григорьич, не торопись добивать, – громким шепотом посоветовал Семаков.

Прежде, чем лейтенант собрался с ответом, до рубки донесся вопль сигнальщика:

– Идет он, броненосец, в нашу сторону, только кренится малёха.

Мягонький сумел разглядеть это только потому, что нос «Лава» порядочно осел в воду.

Мешков мгновенно составил новый план действий и ради командира высказал его вслух:

– А вот отойти подальше – из-за крена дальнобойность у него станет меньше. И потом добивать.

Штурвал закрутился; одновременно Мешков двинул крайний левый рычаг. «Морской дракон» развернулся почти на месте.

– Как только высунусь, кормовому попытаться свалить дымовую трубу.

Шёберг отреагировал мгновенно.

– Патрушев, палить по готовности, целиться по трубе.

Комендор выполнил приказ до точки. Правда, «Тоннант» открыл огонь чуть ли не одновременно с кормовым гранатометом, но лейтенант оказался прав: бомбы пролетели едва ли три кабельтова. Зато одна из гранат взорвалась в непосредственной близости от трубы. Из-за того, что котел находился непосредственно под ней, на верхней палубе в этом месте не могло быть негаторского влияния. В результате котел вышел из строя, почему и машина стала, и помпа заглохла. Плавучая батарея беспомощно закачалась на волнах.

И тут произошло нечто неожиданное. С обоих броненосцев стали спускать шлюпки. Через три четверти часа они отвалили от бортов. Как только расстояние между «Тоннантом» и спасающимися увеличилось до примерно двух кабельтовых, грянул ужасающий по мощи взрыв. Корпус броненосца рассыпался на глазах.

Мешков и Шёберг стали навытяжку и отдали честь. Через минуту к ним присоединился Семаков. Матросы и унтера, бывшие на палубе, поснимали бескозырки. Через считанные минуты останки бронированного врага скрылись под водой.

– Кто-то из офицеров взорвал крюйт-камеры, – с суровым уважением промолвил лейтенант. Семаков кивнул.

Начарт добавил ради нижних чинов:

– Вот, братцы, у кого учиться надо. Здесь мелко, французы предположили, что мы сможем после войны поднять броненосец. Вот и сделали так, чтобы нам не достался. А первый не взорвали, потому что пожар все равно доберется до пороховых запасов.

И после небольшой паузы последовало:

– По местам, ребятушки! Нам еще с третьим вражиной драка предстоит. Вон «Херсонес» корабли прикрытия поджег. Никуда никто теперь не сбежит.

«Девастасьон» ушел на дно, также не спустив трехцветного французского флага.

– Михаил Григорьевич, – чуть морщась, предложил Семаков, – надо б нам взять на борт всех раненых с «Херсонеса» и полным ходом идти в Севастополь, в руки нашей благодетельницы. А Руднев пусть спасательными работами займется.

– И верно сказано. Но сами, Владимир Николаевич, пожалуйте в лазарет.

Через час «Дракон» на форсаже мчался в сторону севастопольского порта

Глава 32

Хороший воин отличается решительностью. Именно это качество Таррот проявил.

Погода внесла сильные изменения в его планы: небо днем и ночью было ясными, к тому же луна стала почти полной. Дракон совершил лишь один круг на высоте пяти тысяч ярдов, внимательно (в который раз) рассмотрел цели в Балаклавской бухте – и отказался от атаки. У него были на то основания: летящий сверху ледяной снаряд можно было рассмотреть даже несовершенными человеческими глазами, моряки вполне могли догадаться искать источник опасности сверху и найти таковой. Это было неприемлемо.