Длинные руки нейтралитета

На этот раз атака вышла более успешной. Возможно, сказалось то, что атаке подвергся корабль, на котором уже полыхала палуба. Это был парусник; механической помпы на нем, понятно, быть не могло, да и брезентовые шланги то ли отсутствовали, то ли были повреждены. Цепочка матросов выстроилась для передачи ведер. Первые гранаты грохнули высоко в воздухе, но четвертая взорвалась как раз на палубе между бушпритом и фок-мачтой. Последствия были ужасающими.

С палубы «Морского дракона» этого видно не было, но, судя по результатам обстрела, «Байяр» полыхнул вторым пожарищем: доски палубного настила не выдержали и посыпались на батарейную палубу, которая, в свою очередь, загорелась. И не просто так, а вместе с тем запасом пороха, что покоился рядом с орудиями. Это было началом конца. Горящий корабль уже никто не обстреливал, но через пяток минут всем на «Морском драконе» стало ясно, что противник на данное время совершенно небоеспособен, а еще через столько же одной боевой единицей в эскадре стало меньше: команда стала покидать то, что спасти уже не представлялось возможным.

И снова «Морской дракон» ушел, не получив ни единого попадания. Но Семаков не поддался всеобщей эйфории и трезво думал, что везение долго продолжаться не может.

Командир оказался прав: в следующей атаке попадание все же случилось. Хотя ядро лишь скользнуло по обшивке, когда «Морской дракон» уже развернулся кормой и щедро угощал противника малыми гранатами, но это был очередной звоночек.

Семаков успел заметить, что маневры противостоящих кораблей совершались побыстрее. Ветер стал более благоприятным для них – других объяснений не было. Значит, предстояло продумать другой тактический ход.

Быстрый взгляд на ост подтвердил: «Херсонес» уже недалеко. И командир решился чуть потянуть время: провести атаку без особого риска, дабы в следующую выйти уже вдвоем.

На этот раз комендору Патрушеву сильно повезло. Возможно, сработал все тот же закон больших чисел. Как бы то ни было, шесть гранат взорвались, попав в воду, и одна из них, похоже, повредила руль или даже ахтерштевень. Это заметили не сразу. Правда, атакованный фрегат поднял флажный сигнал, но с дистанции двадцать пять кабельтовых, если не больше, даже глаза Мягонького разобрать его не смогли. Но когда француз явно стал выходить из линии, всем офицерам стало ясно, что какие-то повреждения корпуса неприятельский корабль получил.

Семаков решил рискнуть.

– Иван Григорьевич, я сию минуту пойду вдоль линии, начиная с левофлангового. Следуй за мной. Попробуйте добить подранков, буде случатся. Разрешаю использовать главный калибр. А коль по вам начнут уж очень сильно палить, отходите, не стесняясь. Как поняли?

Разумеется, командир «Херсонеса» превосходно уяснил скрытый смысл приказа: командир «Морского дракона», надеясь на высокую скорость и маневренность своего кораблика, осознанно шел под удар. Риск «Херсонеса» при этом снижался. Идея до крайности не понравилась Рудневу, но боевые приказы в Российском императорском флоте (как и в любом другом) принято выполнять.

– Вас понял, Владимир Николаевич.

«Херсонес», все еще идя полным ходом, стал догонять товарища, заметно снизившего ход. Капитан-лейтенант Руднев, сам того не заметив, слегка кивнул: он понял важную деталь замысла Семакова. По всему видать, тот вознамерился произвести атаку двумя кораблями почти без временного зазора.

Первой жертвой атаки должен был стать линкор «Йена». Пожар, вызванный тремя малыми гранатами, был не так уж силен, к тому же он сосредоточился вблизи фок-мачты. Командир атакованного корабля решился дать ответный залп, а не палить одиночными, но «Морской дракон» на форсаже ушел. И в этот момент подоспел «Херсонес». Помня наставления более опытного Мешкова, начарт решился выпустить три больших гранаты прямо в область пожара. Они-то и принесли успех.

Легко понять, что там, где полыхало пламя, негатора не было и быть не могло. Вот почему первая граната из трех дала взрыв непосредственно на палубе. В радиусе десяти метров палубный настил был полностью уничтожен, а огонь распространился на батарейную палубу. Вторая граната, будучи чуть хуже нацелена, разорвалась не по оси линкора, а чуть ближе к борту, который в обычном артиллерийском бою считался бы неподбойным[24]. Это принесло нежданный успех: громадный кусок обшивки вырвало, хотя пробоина оказалась выше ватерлинии. Прислуга не менее десяти орудий оказалась убитой на месте или тяжело контуженной. А следующая граната, также разорвавшись слишком близко к борту, нанесла смертельную рану кораблю: пробоина в борту дошла до ватерлинии. Сразу же начался неконтролируемый крен, сделавший наведение орудий крайне трудным делом.

Дружный рев «Ура!» команды «Херсонеса» сопроводил этот ошеломительный успех. Ведь при тех четырех орудиях, которые составляли прежнее вооружение пароходофрегата, у того было очень немного шансов (если таковые вообще существовали) против ста четырнадцати жерл «Йены».