Длинные руки нейтралитета

Насколько же проще было с Професом. Уж он-то не затруднялся в уничтожении полей магии смерти…

Многострадальное перо, которое кандидат в академики успешно грыз, вдруг было отставлено в сторону.

Негатор! Эта мысль прямо ударила по мозгам. Ну конечно, негатор! Если его удастся доставить на Маэру, то это может дать не просто очистку поверхности для очередной экспедиции. Сделать огромную площадь пригодной не только для работы, но и для проживания – вот что он может. Сотня чистых квадратных миль – и пожалуйста, уже закладка шахты становится экономически оправданной… приблизительно. Разумеется, понадобятся точные экономические расчеты, но основная идея ясна. Об этом должна знать Моана и… пожалуй, больше никто. До поры.

Перо занялось своим прямым делом: на бумагу покатился текст.

Никто не сомневался, что уход «Морского дракона» из севастопольского порта заметят. Капитан второго ранга Семаков был в этом абсолютно уверен. И он оказался прав.

Именно с этим фактом руководство экспедиционного корпуса связало потерю сразу двух транспортов. Это был серьезный удар. Русские моряки не знали, что порох перевозился на двух транспортах. Один из них был уничтожен пожаром, и это все видели, а второй не успел толком загореться, поскольку развалился раньше. В результате союзники лишились пятисот тонн пороха – и это без учета того запаса, что был уже выгружен в Евпатории, но сожжен русским рейдером.

Из этого руководство союзников сделало практические выводы: во-первых, артиллерийский обстрел свели до уровня «чтоб не забывали о наших пушках», во-вторых, саперы англичан и французов усиленно копали траншеи. По ним к русским позициям должны были пробраться те, кого английские офицеры прозвали «охотниками на бекасов»[14]. Для метких стрелков заранее подобрали лучшие штуцеры.

Нехватку боеприпасов у войск коалиции отметили на русских укреплениях. Артиллерийские обстрелы с ее стороны стали редким, чтобы не сказать сильнее. Некоторое время защитники Севастополя строили догадки, но довольно скоро пластуны доставили пленных, со слов которых стало ясно: пороху серьезно не хватает. Кто-то из русских артиллерийских офицеров, будучи не вполне трезв (дело было в питейном заведении), даже предложил: пусть-де англичане с французами поделятся ядрами, в обмен на что им будет предоставлен порох. Шутка была сочтена не самой удачной.

Наблюдатели с российской стороны, разумеется, заметили копку траншей. Но эту меру объяснили тем, что готовится очередной штурм силами пехоты. На укрепления поступали артиллерийские боеприпасы – все, какие удалось наскрести. Гранатометы тоже не остались без внимания: каждую ночь к их позициям доставляли гранаты и пули. Все картечницы получили дополнительные магазины. Длинных прямоугольных запасли по шести штук на скорострелку; блинчатых – по пяти, а стволы, рассчитанные на винтовочные магазины, заменили.

Не то, что офицерам – даже нижним чинам было совершенно понятно: что-то готовится.

Через пять дней начались неприятности.

Первым был убит майор Вязьмитинов на Камчатском люнете. Стреляли с дистанции не менее пятисот шагов. Штуцерная пуля попала в грудь, майор не прожил и двух минут. Стрелок исчез бесследно, и никто ему в этом не помешал. Возможно, что он просто затаился: через два часа с той же позиции снова стреляли, но цель (штабс-капитан Грайновский) отделалась сравнительно дешево: как раз в момент выстрела офицер сдвинулся и оттого был лишь ранен и отправлен в госпиталь.

Погибло трое офицеров и одиннадцать нижних чинов (раненые не в счет) прежде, чем начальство заинтересовалось столь неестественными потерями в личном составе. Контрмеры нашли не сразу.

Кто-то из младших офицеров предложил не бравировать храбростью, а наблюдать и отдавать команды, находясь в укрытии. Эта идея была мгновенно подвергнута жестокой критике полковником Веселовским, который начал службу поручиком в Отечественную войну и зазубрил наизусть все положения тогдашней тактики. Он громогласно заявил, что сия идея неприемлема для российских офицеров, кои кланяться пулям не должны приучаться и не должны способствовать распространению подобных настроений среди нижних чинов. Молодежь не осмелилась перечить заслуженному ветерану. Предложили отвечать пушечной стрельбой. Но артиллеристы, собственно, ничего не могли поделать с меткой стрельбой егерей, хотя местонахождение стрелка выдавал клуб порохового дыма: траншеи надежно защищали от картечи. А вот от разрыва гранат эти укрытия не спасали.

На очередном совещании были доложены результаты применения штуцерного огня.

– …достоверно убиты шестеро офицеров. Точные потери среди нижних чинов остались неизвестными, и они вряд ли поддаются оценке. Однако следует отметить, что убыль наблюдается и среди наших стрелков. Бомбами накрыли позиции троих, нашли лишь фрагменты тел…

Докладчика выслушали. Решение было очевидным: отстрел вражеского личного состава силами штуцерников дал хорошие результаты и потому следует быть продолжен, а что до потерь – так войны без них не бывает.