Длинные руки нейтралитета

– Вот, Марья Захаровна, знакомьтесь: Даша, она сирота и желает помогать в деле обихода раненых.

– Николай Иванович, если вы об обучении Даши, так на то у меня определенно нет времени…

– Нет, я лишь хотел представить сию девицу. По доброй воле пришла помогать нам всем, заметьте это. «Милосердной сестрою» – вот как. Или еще «сестра милосердия» можно назвать.

– Но подучить все же надо.

– Эраст Васильевич займется.

Мариэла чуть задумалась, потом решительно кивнула:

– Я тоже, пожалуй, могу кое-чего рассказать, но доктор фон Каде в качестве наставника получше меня. Тогда, коль не возражаете, я сейчас же и возьму Дашу с собой на осмотр.

Медицинское действо началось необычным для обитателей палаты образом. Мариэла вышла на середину.

– Познакомьтесь: это Даша, она сестра милосердия и будет помощницей врачей. Наложить новую повязку, убрать, ободрить, утешить… Понятно? А кто обидит эту сироту, тот будет иметь дело со мной.

В палате нависла тягостная тишина. Видимо, каждый из обитателей постарался представить себе, что может случиться с тем, кто обидит Дашу.

– Сергеич!

– Я, госпожа дохтур!!

– Коль не в труд, пройдись по всем палатам, да перескажи мои слова. Кстати, если ничего не случится, завтра костыли отправишь в отставку.

Боцман бодро заковылял к выходу из палаты. Мариэла начала подкреплять конструкты. Девушка глядела во все глаза и, ясное дело, ничего не понимала. Но когда госпожа доктор вышла, Даша наклонилась к ближайшему болящему (это был немолодой лысоватый матрос с рыжими усами и перевязанной рукой) и тихонько спросила:

– А что, Марья Захаровна и вправду так грозна?

Рыжеусый ответил самым серьезным голосом:

– Марьзахарна добрая, и нас жалеет, всех, любого звания, и трудится тяжко, сам видел, что к концу дня она аж лицом серая от усталости.

Пауза.

– Но избави господи прогневать ее! Я только один раз узрел, мне во как хватило.

Даша выслушала с расширившимися глазам, потом сказала уже погромче:

– У вас повязка слегка сбилась, сию минуту поправлю.

Магистр Харир был настоящим ученым.

Он с блеском защитил магистерскую диссертацию, а докторская была готова больше, чем наполовину. У него имелся преподавательский опыт. Практическому опыту весьма почтенного могли бы позавидовать иные с рангом повыше. Но ценнейшим в своей практике Харир полагал общение с Професом.

Уже после ухода этого человека в неизвестные миры Харир понял – по крайней мере, ему показалось, что понял – некую особенность: при том, что Профес знал и умел очень многое, часть знаний он явно утаивал. По размышлении Харир решил, что делалось это из педагогических соображений: Профес желал, чтобы его ученики и последователи сами дошли до нужных идей.

Вот и теперь вспомнились слова: «Надо взглянуть на проблему сбоку.» Что ж, попробуем…

Нагрев не хочет быть равномерным. А средства его регулирования (сам Харир и два помощника) не справляются: температура скачет. В результате из огромной чушки якобы кристалла в дело может пойти крошечный кусочек: едва ли десятитысячная доля объема. И если кто-то не может поддерживать температуру одинаковой, значит… значит, это должно сделать что-то. Как мы оценивали температуру? По проволочкам, сплавленным вместе. Профес, помнится, называл это на своем родном языке «термопара». А какие еще способы?

Потоки тепла… нет, потоки магии огня. Их можно измерить? Ну, конечно! Сигнал от измеряющего кристалла… да, картина вырисовывается.

Харира поразил приступ оптимизма в самой тяжелой форме. Он в ослеплении полагал, что одного мозгового штурма будет достаточно. Магистру еще предстояло узнать, что первая попытка теоретического решения проблемы провалится по причине жестокой критики; вторая попытка, основанная на тщательных расчетах, даст результат в виде: «Может, и пройдет, но надо пересчитать с учетом…», после чего Хариру предстояло пойти на поклон к Шахуру и его «драконам», и только лишь третий штурм с участием самого Сарата даст возможность принять решение: да, такой подход реализуем, надо пробовать.

Как всегда, ситуация в целом включала в себя как элементы везения, так и моменты прямо противоположного свойства.

Навыки Мариэлы в обращении с пистолетом были любовно отточены трудами лейтананта Малаха, а сама она была магистром магии жизни. В этом нападавшим не повезло.

Среди них оказался негатор. Тут сказалось везение.

Мариэле показался совершенно неожиданным и даже странным экипаж, тихо стоявший на обочине улицы. Он там быть не мог. Извозчики туда просто не ездили: обитатели были не настолько богаты, чтобы пользоваться этим экзотическим средством передвижения. А маги жизни приучены профессией относиться с настороженностью к неожиданностям. Кроме того, Мариэле показался очень странным упорный взгляд, с которым на нее смотрел возница. Любопытство тут не присутствовало. А что было? Мариэла решила, что нечто похожее она видела в глазах Неболтая.