Длинные руки нейтралитета

– Всем отойти! Шинель сюда! Марья Захаровна скоро будет.

Дарью уже хорошо знали, поэтому ей доверились. Пока порученец бегал за шинелью, руки девушки сноровисто перевязывали раненого. Свита стояла чуть поодаль и шепотом комментировала:

– Эко Дарья-то командует. Чисто штаб-офицер.

– Главное, чтоб Марья Захаровна приехала поскорее. Уж она вызволит.

Получив вызов, Мариэла действовала быстро и уверенно. Скорым шагом она прошла к выходу.

– Коня! – прозвучала резкая команда.

– Марьзахарна, – осмелился вякнуть казачок, исполнявший обязанности коновода, – так ведь седло, оно ж…

Вместо ответа лекарь чуть сдвинула вбок свой знаменитый плащ с желтой лентой. Под ним оказались мужские штаны. Видимо, к поездке верхом все было подготовлено заранее. Всадница уже оказалась в седле, когда казачок взвизгнул:

– Я с вами, не то Тихон Андропыч мне голову оторвет!

Мариэла кивнула, и оба всадника рванули в галоп.

– Вон скачет!

На этот крик подносчика гранат обернулись все. Сказано было неточно: ехали двое. Мариэлу сопровождал казак.

В лицо госпожу доктора знали не все. Зато все слышали о ее плаще. Перед Мариэлой расступились, и молодая женщина легко вспрыгнула на банкет.

Жан-стрелок также узнал плащ. Он подождал, когда цель остановится, и нажал на спуск штуцера. На этот раз он побежал с целью вернуться к своим. Только быстрота ног могла выручить.

Хорунжий обернулся как раз в тот момент, когда Мариэлу снесло пулей с банкета.

– Маша!!!

Казак позднее так и не смог вспомнить, как он оказался рядом с раненой. Он только и успел подумать: «В грудь. Как же она говорила о щите?»

Женщина открыла глаза.

– Машенька, ты только держись, – пробормотал хорунжий, поддерживая легкое тело, в то время как Дарья рванулась к наставнице с бинтом наготове.

Мариэла зашлась в жестоком приступе кашля. Брызги крови летели во все стороны.

– Отходит, бедолага, – полушепотом промолвил стоявший невдалеке артиллерист.

– Долго ждать будете, – прокашляла жертва меткого стрелка, выплевывая пулю вместе с сгустком крови. – Тихон, сбереги.

Казак подхватил помятую пулю, отрезал ножом кусочек бинта, завернул трофей и сунул в карман.

– Маша, скажи только: что делать надо?

-. Вызови Тифора. Я пока поддержу адмирала. Потом меня вместе с ним в госпиталь…

Неболтай машинально отметил, что кровотечение изо рта вроде как прекратилось.

– …и еще красного вина бы мне.

– Гришка!!! – гаркнул хорунжий во всю глотку.

Казачок материализовался возле пострадавших.

– Вот те, – в руку посланца ткнулась трехрублевая ассигнация, – и чтоб тут через полчаса была четверть красного. Хошь деньгой справляйся, хошь добрым словом, хошь пикой. Но доставить всяко! Тифора Ахмедыча, который рыжий, знаешь?

– Как же!

– И его сюда.

Казачок рванул к коню, взлетел в седло, не касаясь стремян, и с гиком помчался в направлении к городу.

– Марья Захаровна, мне вас забинтовать.

– Не отвлекай, Даша, я на себя конструкт наложила, оботри лицо только.

По лицу девушки катились слезы, но она твердо следовала указаниям.

Мариэла продолжала раздавать инструкции, хотя говорить ей явно было нелегко.

– Хотя бы с час нам придется остаться здесь. Иначе я его не вытяну.

– Маша, где тебе лечить, ты сама одной ногой на кладбище!

– Надо, Тихон. Надо. Мне срочно конструкты ставить, иначе он память потеряет… Негаторов нет?

Казак глянул на пистолет и мотнул головой:

– Нет таких.

– Распорядись пока насчет носилок. Охрану вокруг них. Негаторов не подпускать. Мне-то ничего, адмиралу будет хуже. Нести Нахимова до госпиталя вчетвером. Шагать не в лад, – выражения «идти в ногу» Мариэла просто не знала. – На телеге нельзя. Растрясет. И еще. Мне надо быть с ним рядом непрерывно. Конструкты будут неустойчивые, подновлять каждый час.

– Машенька, сердечко мое, ведь ты сама свалишься. Неужто Тифор не может?

– Конструкты не он делал. Сходу не разберется. Пусть лучше меня поддержит.

– Ты не волнуйся, тебя понесут рядом.

– Сама дойду.

– Сама??? Какое ходить, тебя на носилках дай-то бог дотащить до госпиталя живой. Братцы, выручайте Марью Захаровну! Ее вместе с Нахимовым надобно донести до госпиталя. Кто возьмется?

– Да любой с охотою, разрешение лишь от господина штабс-капитана надобно, – загомонили артиллеристы.

– Ну все, господа, не отвлекайте.

Мариэла в полной сосредоточенности принялась водить руками над головой Нахимова. Только теперь окружающие вдруг заметили, что орудийная канонада со стороны противника поутихла. Зато на орудийных позициях французов гулко рвались гранаты, выводя из строя вражеские пушки вместе с орудийной прислугой. Штурм продолжался, но картечницы уверенно дудукали, выбивая красно-синих пехотинцев. Некое подобие строя те сохраняли, но он рассыпался прямо на глазах.

Вдруг все наблюдавшие за сценой начали осенять себя знаком креста. На то были причины. На глазах у людей молодое лицо женщины, с полчаса тому назад выглядевшее на двадцати четыре года, не более, стало стареть. Через непродолжительное время рядом с Нахимовым уже сидела, согнувшись, старуха лет сорока.

– Богородица пресвятая, заступница небесная, спаси и защити…

– …да она в Пал Степаныча свою жизнь вливает…