Длинные руки нейтралитета

– Давай каменюку поболее! Да куда ж ты, мать к матери, тащишь этаку мелочь?!! Еще больше! Криво стоит!

Грохот боя прорезал сильный голос Нахимова:

– Держись, братцы! Картечницы вас прикроют, вы только не уступайте! Чините, как можете!

И адмирал побежал к обычным орудиям.

В этот момент полезла пехота.

Стрелка звали Жан, но больше он был известен под прозвищем Жан Шасёр[16]. Прозвище было не вполне точным: навыки этого солдата подходили скорее браконьеру, чем охотнику. Умение избегать нежелательного внимания егерей и лесничих было столь присуще этому романтику зеленых чащ, сколь и умение подкрадываться к пугливой дичи.

На этот раз объект охоты был вполне определенным. Жан получил описание мундира и даже внешности не от лейтенанта и даже не от капитана: от самого подполковника Массена. А так как потери среди товарищей-стрелков были отнюдь не малыми, то Жан озаботился личными траншеями, да не в передовой линии апрошей, а прилично позади. Позиция для стрельбы было целых две: ввиду немалого расстояния (целых двести восемьдесят метров) вполне можно было предположить промах. Еще одна причина для оборудования запасной позиции состояла в том, что цель предполагалась не одна, а две.

Теперь оставалось только ждать. Первая цель уже появилась на укреплениях, но этот беспокойный русский офицер не желал стоять на месте, подставляясь тем самым под выстрел. Наоборот, он непрерывно перемещался, на ходу мешаясь с другими военными. Но браконьера без умения ждать не бывает.

– Ваше превосходительство, стреляют густо… – нерешительно заметил адъютант Острено.

– Вы уверены-с? – ядовито отвечал Нахимов. – А я-то думал, тут пирогами с капустою угощают-с.

– Не бережете вы себя, Павел Степанович, жизнь ваша нужна России! – решился на вмешательство барон Остен-Сакен. Формально он был начальником Нахимова, но, обладая достаточным здравым смыслом, в военные дела не лез.

– Эх, ваше сиятельство, не то говорите вы! Севастополь беречь следует, а убьют меня или вас – беда невелика-с! Вот беда, как убьют князя Васильчикова или Тотлебена. Вот это беда-с! – махнул рукой адмирал. По прошествии нескольких секунд он добавил:

– По моему суждению, присылка подкреплений необходима-с.

Остен-Сакен кивнул:

– Не возражаю, Павел Степанович. Сотня казаков имеется в резерве.

– Феофан Христофорович, пишите приказ о присылке подкреплений на Камчатский люнет.

Острено быстро набросал приказ. Адмирал посмотрел, завизировал, барон подписал и велел немедля скакать. Адъютант умчался.

– Ваше превосходительство, полковника Тотлебена ранило! – выкрикнул посыльный.

И, зная отношение адмирала к главному инженеру Севастопольской обороны, поспешил добавить:

– Осмелюсь доложить, сестрица милосердия Дарья смотрела его на люнете, перевязала, отправила в госпиталь и сказала, что ранение легкое и что Марья Захаровна за день-другой на ноги поставит.

Адмирал вздохнул с облегчением, но высказаться на эту тему не успел.

– Кажется, вторую волну пехоты готовят, ваше превосходительство. Там, где рядом три бугорка, чуть подалее…

– Подзорную трубу!

Нахимов встал на банкет. Видимо, видно было плохо, поскольку адмирал влез еще выше.

– Ваше превосходительство, ведь они по вам целятся.

– Не каждая пуля в лоб! – отрезал Нахимов.

Жан-охотник дождался своего шанса. Высокая сутулая фигура в сюртуке с золотыми эполетами застыла с подзорной трубой. Лучшего момента не стоило ожидать.

Стрелок даже не потрудился разглядеть результат. Вместо этого он, подхватив штуцер наперевес, рванул что было духу по траншее в сторону запасной позиции. И успел вовремя.

По уже отработанной практике наводчик гранатомета, увидев облачко дыма от штуцерного выстрела, немедленно приказал перенести огонь на обнаруженную позицию стрелка. С трех гранат траншея превратилась в воронку. Но сам штуцерник унес ноги с опасного места. Только обосновавшись на хорошо замаскированной точке, Жан осмелился глянуть на результат. Судя по суете, он попал точно. К этому месту подбегали один за другим офицеры, но стрелять не было возможности: слишком уж быстро и беспорядочно они двигались. Да и не на лейтенантов шла охота.

Сам же охотник без особой спешки перезарядил штуцер и снова принялся терпеливо ждать. Должна была появиться вторая цель.

Тяжелая штуцерная пуля попала адмиралу в голову и вышла через затылок. Нахимов осел на банкет.

Совместный горестный крик окружения адмирала заставил Дашу поднять голову. Она в этот момент как раз закончила перевязывать матроса с ранением в предплечье. С ее места до банкета, на который упал Нахимов, было не более двадцати шагов. Видно было, что раненый еще дышит.

Дарья мгновенно подумала, что этот случай самый что ни на есть крайний, достала заветную серебряную вещицу и вызвала Марью Захаровну. Изложение истории болезни было столь же кратким, сколь и ответ госпожи лекаря:

– Адмирала перевязать, никуда не везти, подложить под него шинель. Я скоро буду.

Сестра милосердия мелкой рысцой подбежала к банкету. Дальше началось нечто не вполне привычное для господ офицеров. От девчонки последовали команды: