Длинные руки нейтралитета (СИ)

  - Так что, госпожа дохтур, нога у Семирылова не в порядке с утрева.

  - Тогда с нее и начнем. Ну-ка... ага... и что ж ты с ней делал?

  По истинно крестьянской привычке в отношении к любому городскому (именно к таковым следовало, по мнению солдата, причислять немку), пострадавший начал с вранья:

  - Вот крест, ничего не делал! Это все порча! Навели!

  Намек на свою особу Мариэла, похоже, не поняла. Речь ее наполнилась сочувствием.

  - Ай-ай-ай! Так тебе не сказали?

  - Что не сказали?

  Сочувствие пропало без следа.

  - Что мне бесполезно лгать; это дело я сразу распознаю.

  Ответ был максимально честным:

  - Не сказали.

  - Так вот я и говорю. Теперь ты об этом знаешь... Итак: что ты сделал с ногой?

  На этот раз здравый смысл потерпел поражение в битве с крестьянской этикой:

  - Ить ничего не делал! А она сама за ночь внутре спортилась...

  Голос госпожи доктора чуть построжел:

  - У меня мало времени. Если я буду слишком долго вытягивать из тебя правду, его может не хватить на остальных раненых, - с этими словами она обвела глазами палату.

  Тактический ход оказался действенным. Палата загомонила голосами:

  - Вот крест истинный: ничего не видел...

  - Ночью дело было, я спал...

  - За винищем, небось, бегал; и посейчас аж досюда разит. А с костылями до Моисейкина шинка не дойтить...

  Слово было сказано. А унюхать перегар мог бы даже человек, вообще не обладающий магическими способностями.

  Интонации голоса Марьи Захаровны стали еще жестче:

  - Значит, ходил без костылей, - вопросительные интонации тут и рядом не пробегали, - а ведь насчет этого говорила тебе.

  Семирылов пребывал в твердейшем убеждении, что если повиниться, то высекут, самое большее, и никакого иного наказания не последует. Посему он залился слезами и зачастил:

  - Богу виноват, Марь Захарна, попутал лукавый, захотелось хлебного винца, походил чуток без костылей, больше не буду...

  Одновременно с этой прочувствованной речью солдат истово крестился. Но адвокатские выверты были оборваны прокурорским голосом:

  - Ты испортил мою работу. Теперь ее начинать почти что наново и тратить силы на это. Я могла бы спасти еще одного раненого. Ты не дал этого сделать...

  Палата, и без того молчавшая, обратилась в одно большое ухо.

  - ...так что походи-ка с той ногой, что есть.

  - Мария Захаровна, клятва врача запрещает отказывать кому бы то ни было в медицинской помощи.

  Сказано было отчетливо и весомо. Все повернули головы на этот уверенный баритон. В дверях стоял доктор Пирогов.

  Мариэла вознесла брови высоко вверх:

  - Помилуйте, Николай Иванович, да разве я отказывала в лечении? Вовсе нет...

  Кое-кто в палате украдкой обменялся взглядом с соседом. Семирылов воспарил духом в небеса.

  - ...наоборот, я обязательно буду лечить эту ногу - после того, как вылечу всех остальных раненых и больных.

  И милейшая улыбка в придачу.

  - И этого сколько ждать? - туповато поинтересовался любитель выпить.

  - Да откуда мне знать? - последовал встречный вопрос. - Может быть, пару месяцев или даже больше. А если учесть само лечение, то все три.

  Семирылов явно все еще не понимал, что низринут в бездну.

  - Так что же, я три месяца ходить не буду? Не по правде это!

  - То есть как это 'ходить не буду'? - картинно удивилась женщина. - Костыли - вот они.

  Пирогов не нашелся, что возразить. Сказать по правде, он не очень-то трудился подыскивать возражения. Многоопытный хирург прекрасно знал, что бывает от пренебрежения врачебными наставлениями.

  В полном молчании Мариэла подновила все прочие конструкты и вышла. Пирогов удалился еще раньше.

  Семирылов сделал последнюю отчаянную попытку оправдаться:

  - Все равно она ведьма! Колдует на православных!

  Боцман взял свои костыли и поднялся. Ногу ему пока что предстояло беречь, но руки пребывали в полном порядке. Каждая из них оканчивалась кулаком размером с небольшую дыню. Один из них и был продемонстрирован незадачливому инквизитору.

  - Это видел? Вот еще раз чего тявкнешь про матушку Марью Захаровну, так познакомишься...

  Сергеич не уточнил последствия этого знакомства.

  - ...и притом она-то как раз православная, в церкву ходит, не чета тебе.

  - Так я не хотел...

  Со стороны других обитателей палаты последовали несколько комментариев, нецензурных по форме и угрожающих по содержанию.

  По приказу командира 'Морского дракона' его старший помощник подыскал подходящий баркас: шестнадцативесельный (хотя предполагалось, что они не понадобятся), без течей, с возможностью установки мачты (что Мешков также не полагал нужным). Это плавательное средство вполне могло вместить человек десять с изрядным грузом или же вдвое больше, но без такового.